Владимир Рудинский
Я обещала еще рассказать об этом сотруднике.Он один из первых написал мне и предложил делать обзоры эмигрантской печати. Эти «Обзоры» он делал много лет. Читал он — и только читал! — уйму газет журналов и книг. У него не было ни радио, ни телевизо-
* Дора Штурман, Сергей Тиктин. Современники. Иерусалим: Лира, 1998.
pa, даже телефона не было, и сообщения из Парижа, где он жил, в Париж же… он посылал по экстренной почте.
Даниил Федорович Петров (Рудинский — это литературный псевдоним) в самый канун войны окончил филологический факультет Ленинградского университета, по отделу романистики, сосредоточившись на испанском языке. Он вообще полиглот, знает все основные европейские языки и некоторые полинезийские. Но он не мог найти применения своим способностям из-за своего странного, очень тяжелого характера. Работал он ночным сторожем, писал бесплатно или почти бесплатно (он был единственным автором, которому я за его «Обзоры» платила небольшую сумму) и со всеми ссорился. Рудинский писал минимум половину газетки «Наша страна», издававшейся в Аргентине. Газетка была создана когда-то Иваном Солоневичем, одним из первых поведавшим миру о советских концлагерях. После смерти Солоневича газета постоянно сползала влево, кончив союзом с национал-коммунистами, хотя и называла себя монархической. Случилось это сползание уже после падения в России коммунизма. Рудинский писал в этой газете под шестью или семью разными псевдонимами, в том числе и женским — Веденеева.
То, что Рудинский читал, он обозревал весьма выборочно, замечал только то, что лично на него производило впечатление, писал нередко иронически и даже зло, но не без меткости и остроумия. Как раз это и задевало авторов. Меткость ранит. Я уже упоминала, что многие сердились на меня за его публикации, не понимая, что редактор не вправе вмешиваться в суть статьи, если под ней стоит подпись автора. Обиженные Рудинским требовали непременно цензуры с моей стороны, хотя я даже объективно никак не могла ею заниматься: большинства журналов и газет, упоминавшихся в «Обзорах», я вовсе не читала.
Рудинский хорошо знал литературу разных стран, а тем более русскую, хотя у него были очень странные пробелы.Так, он не знал знаменитого «Реквиема» Ахматовой. Хорошо владея английским языком, не читал такого прекрасного современного английского писателя, как Брус Маршалл и т. д. Но никто не мажет объять необъятного.
Сотрудничать с Рудинским было крайне трудно. Он постоянно раздувал из мухи слона, а иногда обходился и без мухи, писал злющие письма. У него был инстинкт, более свойственный женщинам: чувствовать, что именно может причинить другому боль, н он беззастенчиво этот инстинкт использовал. Мне не раз хотелось порвать сотрудничество с ним, но всегда было его жаль: больше всего он своей постоянной злостью вредил самому себе. Кроме того, его «Обзоры» были интересны. Так я терпела почти го лет.