Вадим Борисов, Леонид Бородин, Игорь Шафаревич, Игорь Хохлушкин.
Сначала и я поверила в ссору между СССР и красным Китаем, но скоро поняла, что это всего лишь игра. Показательно было и то, что так удачно по-английски называется timing (совпадение времени). Можно было заметить, что, как только в мировой политике происходит что-либо неблагоприятное для СССР, на границе с Китаем вспыхивает перестрелка, и все внимание Запада жадио устремляется туда. Другое забывается. Когда американцы потерпели полное поражение во Вьетнаме, кончилась и активная фаза противостояния между СССР и Китаем — за ненадобностью.
В то время, когда между Китаем и СССР возникали перманентные стычки, у меня появился новый студент. Это был молодой священник из Испании, но ие испанец, а баск. Баски — совсем другой народ, у них другой, не индоевропейский язык; филологи говорят,
что он имеет сходство с грузинским — другой строй общества, другой менталитет. Испанцы загубили свою империю постоянной дележкой владений между многими сыновьями, у них не было майората. У басков был майорат, а младшие сыновья шли на службу. Из них вышло немало выдающихся личностей в армии и флоте: Боливар, отторгший от Испании страну, получившую имя Боливия, был баском, баском был и св. Игиатий Лойола.
В 1979 году летом я по приглашению этого бывшего студента, написавшего тем временем у меня докторскую диссертацию и окончившего университет, была в Басконии и также в местечке Лойола. Там огромная церковь имени св. Игнатия доминирует все маленькое местечко.
Не побоюсь признать, что св. Игнатий, невероятно оклеветанный, особенно в России один из моих любимых святых. Его даже и теперь в медиях иногда называют инквизитором, тогда как на самом деле он был жертвой инквизиции. Его два раза инквизиция арестовывала по подозрению в ереси, но оба раза ему удалось оправляться. Человек пламенной любви к Богу и людям, необыкновенной силы воли, он, конечно, не создавал ордена с правилом «Цель оправдывает средства» или чем-либо подобным. Но его орден основывал прекрасные школы, куда и протестантские родители охотно отдавали своих детей. Их там никто не «обрабатывал», но пример производит впечатление, а потому немалое число этих детей, вырастая, возвращались в Католическую Церковь. Это раздражало некоторые протестантские круги, и ими была сфабрикована фальшивка о правилах ордена Иисуса Христа. Когда Ю. Самарин писал свою книгу «Иезуиты», он исходил из этой фальшивки, не ведая об ее измышлениях. Но в наше время фальшь эта хорошо известна, сами протестанты ее не отрицают. Так что и в России тем, кто дурно говорит об этом ордене и его основателе, следовало бы сначала ознакомиться с фактами.
Мы тогда проехали на машине по Стране Басков, через Андорру снова во Францию и посетили Лурд. Но я могу только еще раз повторить, что места паломничества меня как-то не захватывали, хотя я верю в чудесные исцеления и читала захватывающую книгу австрийского писателя Франца Верфела «Песньо Бернадетте»…
Вернемся, однако, к моему студенту, когда он стажировался в Мюнхенском университете. Как-то он подошел ко мне и начал осторожно высказывать мысль о том, что ссора между СССР и Китаем
лишь политическая игра. Я легко, почти небрежно ответила: знаю, это, конечно, так. Вгаза студента широко раскрылись. Оказывается, он подходил с этой идеей ко многим профессорам-международникам, но все от него отмахивались. Чего он от них хотел? Думать нестандартно — хлопотно* стандартное мышление гораздо спокойнее.
Мои указания на практическую политику, из которой следует, что эта вражда лишь игра, не очень удовлетворили студента. Он хотел доказать эту тактику теоретически, исходя из коммунистического учения. Его политический наставник, старый профессор, живший в Южной Франции, где тоже есть баски, написал толстую книгу под заглавием «Раздели один на два». Прочесть эту книгу целиком я не могла, так как она вышла в свет лишь на языке басков и на. испанском. Я читала лишь небольшие выдержки, переведенные на немецкий или английский языки. Они были интересны, но я считала, что на практических политиков они впечатления не произведут; более впечатляющим для них будет тот же транспорт оружия через Китай. Издать книгу на английском им так и не удалось.
На эту тему — СССР и Китай — я и хотела сделать доклад на съезде в Вашингтоне. Хотя организатор и согласился, но тема ему, видимо, не очень понравилась: он перемещал время моего доклада, пока я не оказалась в программе последнего, третьего дня, когда американцы уже разошлись. Я все же передала его краткий текст на английском языке сенатору Макдональду, причем монархист Колтыпин (а монархисты хотели захватить этот съезд в свои руки) старался мне помешать самым грубым образом, даже просто оттащить меня за рукав от сенатора. Увы, достойных представителей этой самой свободной России как-то не было видно. Ни один доклад не был ярким, и весь конгресс не дал видимых результатов.
Вскоре сенатор Макдональд погиб в сбитом советской ПВО южнокорейском самолете (говорили, что именно он, а не нарушение границы СССР было истинной причиной гибели авиалайнера). А затем скончался, как сообщалось, от рака бывший разведчик, организатор тогдашнего съезда. Снова был задавлен в зародыше росток понимания того, что не все русские — коммунисты, что есть и другая Россия.
Но вернемся к журналу. Отдельные провокации против журнала продолжались, но серьезно повредить они не могли. Бывали и примитивные попытки «задушить в объятиях», приходили письма, которые захваливали журнал, но в конце авторы писем замечали, что
он был бы еще лучше, если б выступил, например, против «еврейской опасности». Были попытки повернуть журнал в другую сторону — предложением серии «серьезных статей». Все это было слишком прозрачно, а авторы писем не были сколь-либо известными героями эмиграции. Кстати, о героях: Солженицын в момент пика истории с о. Дудко подписался на «Голос зарубежья». Журнал стоил го долларов в год, и эти суммы всегда входили в мой отчет той организации, которая нас субсидировала. Эмигранты старались немного помочь журналу, даже пенсионеры докладывали иногда 5 или ю долларов, а более состоятельные присылали даже по 50 или ioo долларов. От Солженицына всегда приходили ровно го. Какого-либо отклика на журнал не было от него ни в печати, ни мне лично. Прекратил он подписку где-то в конце 8о-х, причем весьма характерно: просто не перевел деньги на следующий год. Но я привыкла к неточности русских, многие забывали про подписку и после напоминания фазу же присылали деньги. Поэтому я и ему послала мартовский номер и вложила печатное стандартное напоминание. Тогда мне снова прислали 20 долларов, и секретарь Солженицына снизошел до оповещения, что со следующего года они от подписки отказываются.
Над журналом я работала в Мюнхене одна. Мало кто верил, что вся редакция — это только я. Я переписывалась с авторами, читала статьи, подготавливала их к печати и отсылала в Иерусалим. 1км Д. М. Штурман их еще раз просматривала, корректировала и сдавала в печать. Готовые журналы мне посылали в Мюнхен воздушным фрахтом. Я сама ездила за ними на аэродром, платила кому-нибудь, чтобы мне донесли их до багажника моей машины, привозила к зданию нашей небольшой церкви, где делала в подвале экспедию. Мне помогал один мой бывший ученик. Сначала за журналами он ездил со мной, а потом — один. Это немного облегчило мне работу. Конечно, я одновременно писала и статьи для журнала, причем почти все передовые, и те, что были подписаны «Редакция».
И все это наряду с полной университетской деятельностью.
А еще была и бухгалтерия, отчет перед организацией о. Веренфрнда и заявление на поддержку в следующем году. Денег за работу в журнале я, конечно, не брала, иногда даже докладывала свои из университетского жалованья. Перед отправкой отчета я каждый год мысленно клала журнал перед стопами Господа и говорила:
пусть господь поможет, если журнал еще должен выходить в свет, а если нет, то, значит, я приму конец издания. Так я его издавала 22 года. Последние номера вышли в свет в Санкт-Петербурге.