«Вазьмут снапкй [ржаные], сложуть умёста, ва-дйчкай палиють. За нядёльку — за две это усё здёла-ють, патом высушуть, зярно это змёлють, з ётага солоду эту кулагу варють. Са ржи. Ана укусная, эта сладость — ну как сахарь. Ана такая ня белая, а красная пряма ж такая, карйшневенькая. Эта кула­га трбшечку падкйснеть вечерам, а за ночь ана здё-лаетца такая и сладенькая, и кислая. Назаутри ее кладут у чугун бальшой, и варили эту кулагу.
Тадь’1 эта бабка — это как завадйлка какая, ее знали уже: <…> "Ну, давайте захадйть будим к ха-зяйки. Кулагай ж угощать, с кулагай же пайдём мы на поля". А ана уже выходить, завязан такёй пярёд-ник у ей рабочий, и в этат пярёдник паложена этай кулаги, и нясёть. Всим па кусочку уделить эта бабка. Запевають, и пашлй з этай кулагай. Вот это начин. <…> Идуть, вдуть па дярёвни, к этай бабушке захо-дють, эта бабушка выносить в пярёднике эту самую кулагу и делить деучатам этым. <…> Идут тады все у поля на круг на этат» (Рыболовка 2128-05).
«Бабы сыбярутца сваей партией, группай. Там, старый, гадоу па тридцать, па сбрак, може, Гадов. Сабярутца, наварять кулаги, пайдуть у рожь, де рожь пасёена, у поли. Сабираютца, песни пяють ёты иваньскии. И тады уже кулагу там ядуть, и смя-ютца. [Ходят] ни па ржи, па дарбги. Дарбга-та есть скрозь поля. Па дароге взад-упярёд прайдуть, поля пувисилять,5 и всё» (Тележники 2118-20).
После обхода полей все шли к основному месту ГУЛЯНЬЯ, где собирались обычно жители несколь­ких деревень. В Долосчанской волости гулянье про­ходило на большом мосту через р. Нищанку, куда приходили и из соседних белорусских деревень. На
мосту устраивали танцы, «пляски да тряски» под гармонь, балалайку.
«Как ярмалка была. И там музыки, и музуканты там два-три придёт. <…> Сабиралися мы усйм ми­рам умеете. Там и старейший, и маладёжь уся, и пу-дурбсточки, ну и дети сабирались усе. И там усю ночь гуляем. На том мастё. <…> Мужукбв кинем дома з ребятами и гавбрим: "Пабудьте дома". А нас мнбга была Зтах женщин, таких маладых. "ПабУдь-те, мужья, дома, мы пайдём Ивана петь". Ну, и идём там килбметра два, и с песням, и многа нас збярётца, чьшавёк мбже и двадцать из одной дерев­ни. <…> Вот ебнце начнёт закатыватца, слышишь -там пают, у Питюлях пают, у Далбсцах пают, и Сыркавёц — всё дярёвни были, Паклады. И всё саби­рались свайм деревням» (Веремеево 2007-27).
Там же, где происходило гулянье, зажигали и традиционные КОСТРЫ. Обычно собирались на горе-высоком и открытом месте. Старались, чтобы огни были видны на большом расстоянии. Для это­го зажженное колесо, «мазницу» или баклажку из* под дегтя поднимали на высокую жердь или на дере­во. Вокруг костра ходили, взявшись за руки, и пели иванские леени. Молодежь качалась на качелях.
«Эты иванскии песни — сабираютца, бывала, в аднб места, все чиста, де рожь пасёена. На гару ку­да-нибудь. Тада крадуть мальцы мазницу у хазяина у какбва-нибудь. Были ж калёса на деревянном ха-ду\ и там такйй дёготь продавали. <…> Мужики знали, ховають, замыкають, а каторый мужик пра-зеваеть — украдуть мазницу. Тада эту мазницу — та­кую жардйну длинную-длинную дёлають, и зажига-ють эту мазницу, и вешають высока. А тада ходять караводам и пають иванскии песни. За руки вазь-мутца, то — стаять, там, хто сядйть, и тада уже -больше за руки вазьм^тца, глядять — мазница fa-рйть ввярьхУ там, страшна» (Нища 2007-06).
«Так усюдах паглядишь — агнй, агнй, всюдух fa-рать,6 во всих деревнях. Где какая дерявушка, всюду агнй Гарать, всё кастры дёлають» (Дедино 2078-06).
Назначение иванских обрядов (обхода полей, сожжения колеса) народные исполнители поясняют так: «Каб русалки ни хадйли, кабы ни таптали там бы» (Нища 2007-06). Русалки, «чаровницы» и «за-кликухи» — основные персонажи быличек, связан­ных с Ивановым днем (см. Раздел 11 «Жанры на­родной прозы, заговоры»). Как отмечают исполни­тели, «русалка — это и есть колдунья». Распростра­нено представление о том, что в яванскую ночь колдуны портили посевы — делали «заломы» (зала­мывали колосья), закликали коров (отнимали мо­локо). Одним из средств оберега от колдовства бы­ло символическое изгнание «закликухи». РЯДИТЬ­СЯ «ЗАКЛИКУХОЙ» могли и парни, и девушки, надевали «дурною какую адёжу, токо плахою ка­кую адёжу, ирваную там такую, штоб это уже тибё
не узнали» (Черново 2111-07), вывернутую шубу, штаны. Ряженый пробегал по полю или приезжал к костру на палке, его с криками прогоняли.
«Верхам ны пауках7 ёздиють… это уже как ча-раунйца, закликуха. [Жгут костер на горе.] Налы уехать на пауке туды. Кричать: "Закликуха!" — на евб эта. Талкають, пихають, это уже эту заклик^ху, но ня бьют… Вот примерна сядешь ты на пауку, там, наденешь шубу какую, вывернишь, там, такой здёлаиссе, знаешь, пугалой. Ну и вот и закликуха» (Черново 2111-07).
В отдельных случаях упоминается ряженье зве­рем: «Чудили. [Шкурой обмотаются], штоб как усё равно какйй зверь прышбу. Рбги придёлають» (Кузьмине 2111-13).
На плодородие полей было направлено РАС­СЕВАНИЕ ПЕПЛА от костра, а также борьба и ку­выркание во ржи.
«Ребяты эты самый, каторый кастёр разжигали. Анё сабирають пепел этат и несуть на поле рассё-ють: "Радйсь, хлеб, дле наших малых дятёй!"» (Ко-стелище 2060-03).
«Куляемся,8 куляемся, то по-цыганску, то как. Балуемся, куляемся, балуемся. То хто кувыркбм, хто как. Хто — адйн аднавб пувалить. Хто — "куча-мала, куча-мала" — там десять челавек на адну^ как узвалютца!» (Грудинино 2040-19).
После костра шли в деревню и продолжали гу­лять в доме до утра. Отмечается традиционное ОЗОРСТВО: парни подпирали двери, закладывали трубы в домах девушек.
С Ивановым днем связана система представле­ний о ЦЕЛЕБНОЙ СИЛЕ ТРАВ, чудесном цвете­нии «папорти» (папоротника). Накануне Иванова дня косили «иванскую» траву и кормили ею скот, собирали лекарственные травы и освящали их в церкви. Пучок травы хранили и использовали для окуривания в различных ситуациях.
«- Бувало, пйряд Иванам вот это сабирали всю разную траву. А на Ивана посвящають. Вот, пай­дём мы травушку рвать на поле, куда-нибудь. Раз­ный цветики сабирали, такие, во — букет. Во-о та­кйй сабярёшь! — ахопачик.9 И тада, у завтре Иван, панясём у цёркву, и её пасвящают. <…> Патом дяр-жйм травку пасвящённую — кто скатйну пакурит, хто што-нибудь такое, вот. Раньше такйй закон был. И, бывала, умрёть пакойник — яму эту травуш­ку запалють, пакурють гроб.
— Ищё я помню, граза была балыыая, дак мам­ка, бывала, скажет: "Нада травку пасвящённую за­жечь, дымку пустить". Такие приметы были у ста­рых людей.
— Граза падымаетца, счас зажжёть, а тада укры-ить в тарёлачке, вынесеть на вулицу. Эта дымок пайдёть. Эта ат гразы. Ну, так же всё такие были прйказки» (Веремеево 2007-34).
Некоторые травы служили оберегом от колдов­ства: колючий «дед» и крапиву ставили в хлеву, чтобы колдуны не могли испортить скот.
«Раньше страшно знали чароуникбу. Чарували люди. Яны ти чарували, ти не чарували. Ти знали, ти не. Што там уже гаворяте: карова зд&ша — под* чарували. Вот уже эта при мне бывала. Як Ийан, у вечери пирид И(й)ванам ужб "дяды касматыи" у за­мёт торкаем. Ни быдта чароунйца палёзеть и прима на "деда". "Дяды" такйи колкий. Абязательна этага "деда" с карнём вытянуть и у замёт утбрнуть, де ка­рова стайть» (Дашково 2010-27).
Травы использовались также и для гаданий. Наиболее распространено гадание на замужество с двумя венками: вечером два венка кидали в «мо­чило» (пруд), а утром смотрели, «сашёвши вянкй или не сашёвши». Для другого гадания собирали 12 различных цветов, по два цветка каждого сорта, клали их под подушку и загадывали на сон: «"Хто мой буить суженый, прийдй ка мне за цвитам". В нас анна загадала, Нюрка такая. Ну вот, и пришла к ней систра [умершая]. И г-рить: "Сястрйчка, не га­дай ничова. Хоч у вбсень я прийд^ за табой, мне так тут добра, — а систра была удавивши. — Я-от замуж тут вышла, и тебе вазьму к сабё". На! Вбсень при­шла — и яна умерла, эта девка» (Дедино 2115-16).
Повсеместно встречается и гадание с «богатка-ми»: «Богатки эты ирвали, тбркали у хате. Хто жив будеть, хто памрёть. Тада расцвятуть — если жиу бу­ить, а если памрёть — сохнуть. Теперь, хто замуж выйдеть — ёта расцвятуть, хто ня выйдеть — сох­нуть» (Чайки 2106-02).
Распространены поверья о необычном небес­ном явлении — «ИГРЕ» СОЛНЦА на рассвете, вы­раженные в красочных описаниях его свидетелей.
«[Костры] жгли и ждали, када сонце будить увсхадйть. Сонце играла. Сонце играить, это на са-мам деле. <…> Выше падымитца, сажень увярёх, и играить. Вот перэливаетца, вот усяким валнам, уся-ким — мы уже нагляделись. Усяка-усяка-усяка, вот яно варочаитца, и туда, и туда, так эта трясётца-трясётца, тады апять, сюда на места станеть. Мы глидёли уж. Янб пряма как-то рассыпаетца, сильна красива» (Глембочино 2047-11).

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Изменение границ Псковской земли

20-е годы Западный Берлин.

Районирование и климат

Интересные слоты для азартных игроков: казино в режиме онлайн