По мере восстановления страны восстанавливался регу­лярный порядок службы, определявшийся во время смотра, или разбора. Рассмотрим основы службы помещиков по материалам великолукских и пусторжевских десятен 1631 и 1649 гг. Разбор производил чаще всего воевода уездного города: в 1631 г. это был Федор Васильевич Бутурлин, в 1649 г. Даниил Степанович Великого-Гагин. В феврале — марте в Великие Луки съезжались из своих поместий служилые люди с холопами. Из их среды выбирались окладчики — наиболее состоятельные и заслуженные люди. Великолукские поме­щики в 1649 г. выбрали 13 окладчиков, пусторжевские — 5.
Окладчики приносили присягу, и, руководствуясь имен­но их сведениями, разборщик определял род службы для каждого служилого, а также назначал им оклады. Воеводу, руководившего разбором, интересовало, каков служилый человек «своею головою» и «своею службой». Если окладчи­ки давали характеристику «служилый человек головою своею добр», это означало, что он имеет достаточное для несения службы поместье, в состоянии купить хорошее оружие,
лошадь и содержать боевых холопов. Если помещику дава­лась характеристика «службою своею добр», это означало, что он имеет достаточный боевой опыт, приобретенный в походах. «Добрые» службой и головой помещики имели и наивысшие земельные и денежные оклады.
Дворяне приезжали на смотр на ногайских лошадях («конях»), на турецких и польских лошадях («аргамаках»), или на местных лошадях («на мерине»). Оружие и обмунди­рование не было унифицировано, но в XVII в. стало почти единообразным. Средства защиты использовались самые различные: чаще всего латы или кольчуга и шлем («шишак»). Вооружение совершенствовалось на протяжении одного поколения: в 1631 г. многие великолукские помещики выез­жали на службу с саблей и пищалью, а в десятне 1649 г. фигурируют более удобные для конного боя пистоль и карабин.
Помещика в походе сопровождал его холоп («человек»), живший в полковом обозе («в кошу»). Вот как, например, описано снаряжение великолукского помещика Петра Лу-комского в 1631 г.: «Головою своею и службою добр, на государеву службу будет на коне, в збруе, в латах, и в зарукавье, да в шишаке; ружья: пищаль, сабля; да за ним человек на мерине, с пищалью да саблею при копье». В десятне 1649 г. П. Лукомский охарактеризован следующим образом:«.. .Поместья за ним в Луцком да в Островском уездех в даче 500 четвертей, 47 дворов крестьянских и бобыльских, а вотчины и прожиточного угодья за ним нет, служит старо. На государеве службе бывает на коне, бою у него сабля да карабин, да пара пистолей, да человек на мерине с простым конем, бою у него сабля да пищаль»66.
В зависимости от боеготовности служилого человека его назначали на дальнюю, ближнюю и осадную службу. Полко­вая дальняя служба для псковских и великолукских помещи­ков проходила в мирное время в городах Засечной черты, защищавшей центр России от вторжений татар, или в Москве, где служилые люди поступали в распоряжение Государева двора. В военное время полковая дальняя служба предполагала походы в глубь неприятельской территории.
Походы на защиту южной границы от нападений крымских татар начинались после окончания Великого поста; служи­лый человек оставлял свое поместье на полгода и больше и, с окончанием весенней распутицы и половодья, выступал в поход. С собой служилые люди везли приготовленные за зиму съестные припасы и корм для лошадей.
Многие служилые люди «за бедностью» были не в состо­янии нести полковую конную службу, так как «поместья их пусты». Другие помещики не могли выезжать в полки «за старостью и увечьем». Таких дворян оставляли на «городовую осадную сужбу» в Луках, Заволочье и других порубежных крепостях. Дворяне, входившие в состав псковской корпора­ции, чьи поместья располагались в уездах Псковской земли, в 1651 г. составляли отряд в 180 человек. К Пскову были приписаны некоторые помещики Пусторжевского уезда и бывшие помещики Невельского уезда, который отошел к Польше в 1618 г. Вместе с ними псковская дворянская корпорация состояла из 333 человек.
Великолукский служилый город в 1649 г. включал в свой состав 189 детей боярских. Кроме того, в Луках проходили верстанье 29 пусторжевских помещиков67. К исчисленным в десятнях владельцам поместий следует добавить почти сот­ню новиков. Таким образом, общая численность служилых людей Псковского края составляла более 600 человек. Это была отборная, в каком-то смысле профессиональная армия. Не обладая признаками регулярности, поместное ополчение в общем решало задачи охраны границ и гарнизонной службы. Боеспособность русского войска усилилась в ходе формирования полков «нового строя» в середине XVII в., когда часть воинов поместного ополчения стали нести службу в составе новых формирований в качестве гусар, рейтар, драгун и солдат. Как выяснил В.М. Воробьев, на смотре в Пскове в 1665—1666 гг. обнаружилась, во-первых, значительная убыль служилых людей, убитых и раненых на фронтах войн с 1654 г. Во-вторых, часть служилых людей была включена в состав полков «нового строя», поэтому на смотре присутствовали лишь 132 дворянина из Пскова, 103 из Ржевы Пустой и 148 из Великих Лук. Многим из служилых
людей удалось продвинуться по службе, как, например, лучанину М.П. Караулову, ставшему «полуполковником гу­сарского строю»68.
После воцарения Романовых служилые люди псковских и великолукского уездов вновь вставали в строй всякий раз, когда начиналась война. Большинство дворян служило ря­довыми бойцами поместного ополчения, и на них с особен­ной силой отразилась военная страда, испытывавшаяся Московским государством в XVII веке. В годы Смоленской войны в 1632—1633 гг. великолукские и пусторжевские поме­щики участвовали в походе на Полоцк. Во время русско-польской войны 1654—1667 гг. служилые люди участвовали в походах в северную Белоруссию и Латгалию.
В армии В.П. Шереметева, наступавшей из Великих Лук, насчитывалось более 600 псковских, пусторжевских и вели­колукских помещиков. Военные действия начались в мае 1654 г., и уже 1 июня русским войскам сдался Невель. Шереметев сообщал об успешных действиях под Невелем лучан и пусторжевцев под командованием головы Алексея Бибикова: «…под Невль пришел наперед всех сотен и город Невль осадил и путь литовских людей отнял, стал на полоцкой дороге и никого из литовских людей с Невля и к Невлю не пропустил»69.
Не менее трети времени от общего срока службы поме­щиков проходило в военных кампаниях, и служили они до 40-50 лет, пока не становились непригодными. В десятнях можно найти немало указаний на состояние служилых людей. Великолучанин Иван Олферьев сын Креницын атте­стован как человек старый, «и от ран увечен, и в полону в Литве был пытан. На государеве службе за увечьем быти ему нельзе, спина вся и хрястец выжжен». Его сослуживец Борис Прокофьев сын Валуев был «стар, и от ран увечен, пытан на Луках за царя Василья»70. Но и после отставки дворян привлекали к службе в губных старостах, а также на других должностях гражданского управления.
XVII столетие стало временем постепенного укрепления поместного землевладения. После Смуты правительство переходит к пожалованию за выдающиеся заслуги поместий
в вотчины. Эта процедура ничего не стоила государству: помещику не давали новых деревень, а всего лишь повышали статус его владений. Первоначально удельный вес таких «выслуженных вотчин» был невелик, но уже к 1678 г. в Великолукском уезде было 36, а в Пусторжевском — 28 вотчин. В конце XVII в. в уездах Псковского края появились представители столичной знати, получавшие поместья и вотчины своих дальних родственников.
Так, в 1684 г. «за Чигиринские службы», т.е. за участие в войне с Турцией 1678-1679 гг., получил вотчину из части своих поместных земель отец первого русского историка Никита Татищев. В жалованной грамоте, выданной от имени царей Ивана и Петра, перечислены села и деревни, составив­шие вотчину Татищева: «Во Пскове в Выборском уезде в Крекшинской губе сельцо, что была пустошь Копытово, а ныне зовут Барсуково, да к тому ему припущено в пашню: деревня Гридино, пустошь Паладино, Петрово тож, пус­тошь, что была деревня Моисеево, Спицыно тож, пустошь, что была деревня Кошкино, а ныне зовут Каменка, деревня, что была пустошь Строгино, а ныне зовут Кобылово, дерев­ня, что была пустошь Кишкино, а ныне зовут Лобозино, деревня, что была пустошь Юрино Воробьево тож… да в Козьмодемьянской губе деревня Стремино, да к ней припу­щено в пашню: деревня Исаево, а ныне зовут Лугини, деревня, что была пустошь Андромаево, да к ней припущена в пашню пустошь Котелово, а ныне зовут Аполье… А на ту вотчину ему Миките Татищеву жалованная вотчинная грамо­та дана…»71. Вотчину Татищева составили сельцо с помещи­чьим двором и 7 деревень: всего 140 четвертей земли. Дворянство стремительно превращалось в замкнутое сосло­вие, единственной обязанностью которого оставалась служ­ба государству.
Заключение

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34

Этой темы так же касаются следующие публикации:

В Псков приехали студенты Чеченского университета

Откуда известно обо всех этих событиях?

В Пскове прошел концерт «Лавандовая ночь»

В Пскове был выбран ученик года 2018