Отпускали помещики своих крепостных и священниками на приход, как это сделал пусторжевский помещик И. Сумо-роков в 1677 г. Правда, землевладелец отпустил своего бобыля в свою же вотчинную церковь и позаботился о его прикреплении на манер кабального холопа — до смерти господина: «Отпустил есми из государева жалованья Пустор-жевского уезду с сельца с Полиста вотчинного своего бобыль-ского сына, а ныне он в попех по моему Иванову челобитью в государеве жалованье в выслуженной моей вотчины в сельце Сторожни у церкви Воскресения Христова, а именем его зовут Василеи Дементьев сын, а отпустил я Иван ево Василья з женою ево и з детми на все четыре стороны, а жити ему Василью и служити ему в попех по мою Иванову смерть, а как господь Бог по душу мою Иванову сошлет, и ему Василью меня Ивана и душу мою грешную поминать, и родителей моих поминать же, а после смерти моей до него Василья и до жены ево и до детей никому дела нет»31.
Более четверти из числа исследованных актов составляют отпускные из холопства (101 документ), и 60 актов являются служилыми кабалами, оформлявшими холопство. Отпуск холопов на свободу, безусловно, еще не свидетельствует об изживании холопства как социального института. Холопов отпускали чаще всего по завещанию после смерти владельца, и, как свидетельствуют кабалы, в большинстве своем отпу­щенники возвращались в холопство к родственникам или соседям своего бывшего господина. Среди отпускных неред­ки документы, по которым на волю выходило до десятка холопов: в 1674 г. по духовной помещика Петра Татищева были отпущены 9 человек.
В числе закабаляемых преобладали бывшие военноплен­ные, нередко стремившиеся облагородить свое происхожде­ние. Так поступил в 1679 г. «гулящий человек польской
породы Федька Кузмин сын Домжин», заявивший, что «в прошлых де годех отец ево федькин Куземка был в Полоцке еноралом (курсив мой. — В.А.), и в прошлых де годех тому назад 25 лет как был боярин Василеи Петрович Шереметев с товарищи под Полоцком с полком в воинское время, и ево де Федьку вывез ис Полоцка в малых летех луцкий казак Юшко Вавилов…»32. При всей недостоверности известия о генеральстве отца Федьки отметим точность сообщения о походе Шереметева на Полоцк в 1654 г., сопровождавшемся взятием города и большого числа пленных.
Противоположная тенденция, набиравшая силу после всеобщей переписи 1646 г., состояла в стремлении прави­тельства учесть весь наличный состав вотчинного населения и прикрепить его к личности землевладельца. Но до середи­ны 1680-х годов оборот в сфере владения крестьянами был развит слабо. Свидетельством того, что крестьяне станови­лись объектом сделок, являются так называемые поступные записи. К периоду 1672—1682 годов относятся 15 псковских поступных, в большинстве которых сделки заключались между старыми и новыми владельцами беглых крестьян, что, с одной стороны, свидетельствует о мобильности сельского населения. С другой стороны, помещики поступались кре­стьянами уже после их бегства, а значит, практика купли-продажи крестьян лишь внедрялась в жизнь деревни в конце XVII в.
Нередко крестьян передавали другому помещику вслед­ствие уголовного преступления. Так, в августе 1682 г. крес­тьянин островского помещика Глазова «поколол ножем до смерти» крестьянина другого островского помещика Бухво­стова. В поступной записи Кузьма Глазов писал: «И в нынешнем во 191 году бил челом великим государем Воин Бухвостов в убивстве того крестьянина своего Кирилку Дмитриева на того моего кузмина крестьянина на Нефедку Макарьева, и я Козма с ним Воином договорил меж себя, что мне Кузмы Глазову ему Воину Бухвостову дать вместо того убитого его крестьянина …с моего кузмина поместья Остро­вского уезду Михайловской губы с деревни с Лелявина поместную свою старинную крепостную крестьянку вдову
сидоровскую жену Макарьева Марфушку Ермолкину дочь с детьми ее…»33.
Выдача крестьян производилась вместе со скотом и собранным осенью хлебом, который крестьяне Глазова обя­заны были обмолотить для вдовьего хозяйства. Процитиро­ванная поступная запись от 9 октября 1682 г. является великолепной иллюстрацией ст. 73 из главы XXI Соборного уложения, где говорится о выдаче помещику взамен убитого крестьянина «того крестьянина, о котором он бьет челом, з женою и з детми и со всеми животы и с хлебом стоячим, и которой сеян в земле…».
Владельцы вотчин гораздо раньше помещиков стали в полной мере распоряжаться своими крестьянами как соб­ственностью. Среди поступных выделяется купчая на вот­чинного крестьянина, составленная 3 января 1681 г. Вдова Авдотья Съянова продала своему брату Василию Лодыгину крестьянина своей вотчины в Углицком уезде. Терминология купчей абсолютно прозрачна: «…тот наш вотчинный кресть­янин опричь сей купчей и ево Василья иному никому не продан и не заложен, ни у ково ни в чем ни в каких крепостех не укреплен и не написан»34.
В конце XVII в. предметом купли-продажи становится поместная земля с крестьянами. 1 марта 1691 г. помещик Халмского уезда Михаил Коведяев «поступился» великолук­скому помещику Комаю Креницину за 20 рублей своей поместной деревней Чертеж и пустошью Нивки в Хлавицком стану. В проданной деревне Чертеж стояли пять населенных крестьянских дворов, которые, таким образом, тоже прода­вались новому владельцу: «те записанные крестьяне и со внучатами и со всем крестьянским животом и хлебом сто­ячим и с молоченым и засевным и со всем хоромным и огуменным строением»35. Превращение крестьян в принад­лежность помещичьих владений означало окончательное оформление крепостнических отношений.
Но столь крутая перемена в жизни сословия почти не отразилась на представлениях крестьян о своем месте в обществе. Несмотря на то что историки ввели в оборот целые комплексы источников, до настоящего времени не удалось
обнаружить зримых следов «классовой борьбы», которую вели бы крестьяне Северо-Запада в XVI—XVII вв. за землю или свободу. Противостояние крестьян и помещиков носило архаичный характер. Нам удалось обнаружить свидетельство использования крестьянами магии против соседнего поме­щика в 1665 г.
Жили в великолукской деревне Желудево, принадлежав­шей помещику Евсею Пущину, в одном дворе два брата — Афонька и Ивашка Григорьевы. Однажды их лошадь задрал медведь. Как писал в своей челобитной помещик Комай Креницын, «как та их лошадь от таея медвежья порчи пропала, и он Ивашко той своей лошади отсек голову, и кости тае лошади собрав перенес со своей земли на мою. Ц тае голову и кости, складчи в груду на моей земле, сжег…»36,
Креницын вполне справедливо усмотрел в действиях крестьян колдовской ритуал, сохранившийся еще с язычес­ких времен. В русской народной традиции медведь, как правило, выступал в роли «коровьего врага». Перенеся кости погибшей лошади со своей земли на соседскую, крестьяне «наводили» медведя на скот соседнего помещика. Видимо, великолукские крестьяне, повздорив из-за земли с соседним помещиком, решили его наказать, вызвав духов согласий языческим обрядам своих предков. Причем «классовую борьбу» крестьяне вели не со своим, а с соседним помещи­ком. Как бы то ни было, укрепление помещичьего землевла­дения государством не оставляло крестьянам права на сво­боду. «Угодило зернышко промеж жерновов» — эта поговорка как нельзя лучше характеризует положение русского кресть­янина в XVI-XVII вв.
В бегах
До конца XVI в. крестьянин не был прикреплен к земле или землевладельцу. Однако начиная с указов Ивана Грозно­го о «заповедных летах» петля крепостничества все туже стягивалась на шее крестьянина, и главная цель законодате­лей состояла в том, чтобы остановить бегство крестьян. По Соборному уложению 1649 г. сыск крестьян стал бессроч­ным, но бегства это остановить не могло.
В какое время года чаще осуществлялся побег, готовился ли он или происходил спонтанно, в силу экстремальных обстоятельств, какова была реакция сельского общества, что брали с собой беглецы, где находились их пристанища — все эти вопросы изучались историками на материалах главным образом южных уездов России37. Бытовавшие в XIX в. представления о бегстве крестьян замечательно изобразил М.Е. Салтыков-Щедрин в «Диком помещике»: «…куда девал­ся мужик — никто того не заметил, а только видели люди, как вдруг поднялся мякинный вихрь и, словно туча черная, пронеслись в воздухе посконные мужицкие портки». С неподражаемой иронией Щедрин писал и о возвращении крестьян в поместье: «…как нарочно, в это время чрез губернский город летел отроившийся рой мужиков и осыпал всю базарную площадь. Сейчас эту благодать обрали, поса­дили в плетушку и послали в уезд».

Смотрите информацию купить диски штампованные на лада ларгус у нас на сайте.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34

Этой темы так же касаются следующие публикации:

В Псков приехали студенты Чеченского университета

Откуда известно обо всех этих событиях?

В Пскове прошел концерт «Лавандовая ночь»

В Пскове был выбран ученик года 2018