Такая беда приключилась в 1672 г. с посадским человеком Михаилом Бахаревым, который был поручителем по откуп­щикам Якушке Петрове с товарищами, которые также не вполне удачно вели дела. Убытки разложили пропорцио­нально по откупщикам и их поручителям, и на долю Бахарева досталась относительно небольшая сумма — всего 23 рубля, но денег у Михаила не было. Как писал Бахарев в своей челобитной на царское имя, «описан в твою великого государя казну во Пскове дворишко мое… а то мое дворишко оценено было самою малою дешевою ценою, и не допрося меня, сироты, то мое дворишко из приказу подьячие… за те за 20 за 3 рубли продали псковскому воротнику Якушки»19.
Прежнего владельца выбросили на улицу. Как указывал Бахарев, строение в свое время обошлось ему в 150 рублей, и челобитчик недоумевал: неужели он не заслужил хотя бы таких денег своими прежними делами. «И я, сирота твой, — писал он, обращаясь к царю, — ис того дворишка выгнан вон напрасно, потому что я, сирота твой, те деньги заслужил тебе, великому государю, что ездил по твою государеву пушечную казну в Ругодив»20. К сентябрю Бахарев наконец нашел деньги для выкупа двора, и слезно умолял царя вернуть ему двор, а воротнику Якушке деньги, уплаченные в приказе, принять обратно. Осталось неизвестно, как дьяки Новгородской четверти в Москве решили это дело.
В XVII в., как и сейчас, выплата налогов была главной проблемой и головной болью псковичей. Порядок сборов налогов оставался архаичным: горожане самостоятельно раскладывали налоги между собой, исходя из объема капи­тала, вложенного каждым в собственную торгово-промыш­ленную деятельность. Как писал Григорий Котошихин,
«против той их торговли и промыслов положено царское тягло, на всякой год, со всякого города, что доведется взяти, окладами; и те все вышеписанные чины, на кого что положено, сметяся сами меж собою по своим промыслом и животом, с кого что взяти, положат на себя сами меж собою; а кому чего не в мочь платить, збавливают и накладывают на иных, и выбраны у них бывают для таких дел старосты»21.
Раскладкой налогов в Пскове ведали выборные окладчи­ки, сменявшиеся ежегодно. Окладчиками выбирались наи­более состоятельные и уважаемые в городской среде люди, как, например, купцы Сырников, Русинов и другие. Вели­чина оклада выражалась не в реальной денежной сумме, а в относительной доле общегородского оклада. Скажем, если вся сумма налога с посадской общины приравнивалась к 10 рублям, то доля каждого горожанина могла составить 7-10 «денег». Разумеется, это была только доля от общегородского платежа, скажем, 1/ш часть, а реальная сумма налога с каждого горожанина колебалась в пределах от нескольких рублей до десятков рублей. Такая система раскладки налогов предполагала доверие общины к окладчикам. Обладая пра­вом «с иных сбавливать», а на других «накладывать», старо­сты далеко не всегда пользовались этим правом во благо. Нередко во внутриобщинные конфликты вмешивались вое­воды и даже московские власти. Серьезные противоречия в посадской общине сохранялись десятилетиями и наглядно проявились в деле Игнатия Колягина.
Посадского человека Игнатия Колягина в 1690-1691 гг. обложили налогрм с 10 денег, и, сочтя, что налог несправед­лив и его ставка завышена, Колягин написал челобитную в Москву. 28 декабря 1691 г. псковскому воеводе Петру Апрак­сину пришла царская грамота с предписанием вмешаться вр внутреннее дело посадской общины и снизить оклад Коля­гина до 7 денег. Земский староста Пскова Тимофей Балаки­рев должен был оправдываться перед московским началь­ством. От имени всех посадских людей Пскова Балакирев писал, что окладчиков Афанасия Русинова с товарищи выбрали всем городом, подтвердив свое согласие подпися­ми, причем свою «руку приложил» и обиженный Колягин:
«И окладывали они, окладчики, нас сирот всех псковичей посадских людей вправду и ни на кого не посягая»22. Земский староста от имени псковичей подробно мотивировал свое несогласие.
«Мы сироты ваши псковичи посацкие многие люди от частых многих пожаров вконец разорились, а он Игнатей Калягин з детьми во Пскове товары, и за рубеж свальными отпуски торгует, да он же Игнатей Колягин з детьми от частых пожарных разорений уцелел, и перед прошлыми годы, и перед окладом Якова Сырникова в промыслех у нево и перед своею братьею гораздо умножило, и промышляючи своими торги он Игнатей з детьми обогатился»23. Земский староста просил не верить ложному челобитью Колягина, и если ему «афонасьев оклад Русинова с товарищи нелюб», обложить его вновь с его промыслов. Неизвестно, чем закончилось это дело, но оно хорошо показывает, насколько хитроумно, всеми доступными способами, посадские люди старались снизить налоговое бремя. Но община-мир бди­тельно стоял на страже городских интересов. Как говорили на Руси, «мир — дело велико: как всем миром вздохнут, так и временщик издохнет».
Дело Погашенных
История купеческой семьи Поганкиных достаточно хо­рошо изучена, во-первых, потому что основатель торгового дома активно участвовал в торговле и городском самоуправ­лении; во-вторых, до нашего времени сохранилась уникаль­ная рукопись, представлявшая собой списки с актов на недвижимость Поганкиных — дворовые и оброчные места и лавки. Из исследования этого источника становится ясно, что к середине 1660-х годов СИ. Поганкин сосредоточил в своих руках финансовые ресурсы, которые позволили ему перейти к крупномасштабной торгово-промышленной Дея­тельности. В мае 1671 г. Поганкин купил дворовое место у Семена Гребнева — последний участок, окончательно сфор­мировавший "территорию с возведенными в 1670-х годах каменными палатами24.
В середине 1670-х годов Поганкин продолжил скупку лавок и лавочных мест как у посадских людей, так и у тех владельцев, которые не имели права владеть оброчными или лавочными местами — монастырей, стрельцов. 20 октября 1675 г. СИ. Поганкин купил за 40 рублей лавку в большом ряду у посадского человека Евдокима Фурсеева. Через два дня, 22 октября 1675 г., Поганкин оформил купчую на три лавки посадского человека Поликарпа Бахорева в новом суконном ряду. В 1676 г. Поганкину удалось получить у псковского воеводы П. В. Шереметева три данные на оброч­ные лавочные места25. Таким образом, покупка недвижимо­сти Поганкиным в 1670-х годах хорошо документирована и изучена.
Этого нельзя сказать о другой стороне деятельности купца — процессе привлечения на свои предприятия рабочей силы. В фондах РГАДА нам удалось обнаружить неизвестную прежде жилецкую запись, которую Поганкин оформил в приказной избе на своего должника в ноябре 1675 г. Жилые записи появились в практике найма в XVII в. и представляли собой документ, оформлявший трудовое соглашение кабаль­ного типа. По жилым записям нанимали работников посад­ские люди или крестьяне, которым с 1641 г. было запрещено владеть кабальными холопами. Службу по жилым записям регламентировала статья 44 главы 10 Уложения 1649 г.: «А которые люди учнут у кого жити во дворех по записям, а в записи написано будет имя того одного, кому запись будет дана, а жити им у них по их живот или урочные лета, а не доживут урочных лет, и на них взять по записи заряд»26. Таким образом, согласно Уложению 1649 г., продолжитель­ность работы по жилой записи могла быть либо обусловлена конкретным сроком («урочными летами»), либо заканчива­лась со смертью хозяина.
Жилецкую запись от 28 мая 1673 г. дал на себя выходец из Ивангорода Лучка Тимофеев сын Врагов, который в «роспросе» сказал: «В прошлом де во 181 году дал он на себя жилецкую запись за долг кабальной отца своего бывшего иванегородца посадцкого человека Тимофея Врагова за 400 рублей…» Неоплатный долг отца вовлек разорившегося
посадского человека в пожизненную службу, и Лука Врагов в своей записи обязался выполнять принятые условия служ­бы. «Жити мне Лучке у него Сергея Ивановича Поганкина за отца своего долг во дворе по его Сергееву смерть, и жены его Февроньи, и после их смерти спустя год тот мне Лучке жити у его Сергеевых детей у Якима, да у Ивана, да у Юрья, или кого Бог даст им природу, а пить и есть мне Лучке и обув и одежа верхняя и исподняя все его сергеево. И живучи мне Лучке з женою своею, на которой он Сергей пожалует женит, быть у ево Сергея и жены ево Февроньи и у детех ево в послушании и в покорении, и жити тихо и смирно, не пить и не бражничать, и никаким воровством не воровать и с ворами не знатца, и воровскою татиною рухлядью самому не промышлять, и ни у ково не приимать; и пократчи ево Сергеевы лавки и живота ево, сидя в лавки, не збежать, и лихих людей не подвесть…»27. Жилая запись 1673 г. наверняка не была единственной, поскольку благосостояние Поганки-ных стремительно росло.

Самая свежая информация проверить зрение ребенку рязань тут.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34

Этой темы так же касаются следующие публикации:

В Псков приехали студенты Чеченского университета

Откуда известно обо всех этих событиях?

В Пскове прошел концерт «Лавандовая ночь»

В Пскове был выбран ученик года 2018