Словарь русской брани
квалифицируемых этой пометой, заставляет Г. Н. Скляревскую вообще отказаться от нее, объединив прост с разг., что и сделано в одном из словарей под ее редакцией (ТСРЯ XX в.). Кажется, однако, что такой отказ от пометы прост, преждевременен, на что указывает и опыт многих наших современных словарей. Иное дело, что функциональный диапазон просторечия сейчас весьма изменился, и потому эту помету необходимо приводить в соответствие с изменившейся языковой реальностью. А она показывает, что современное просторечие насыщено жаргоном, особенно жаргоном молодежи. Без объективной оценки жаргона именно как явления, особо интенсивного именно в молодежной среде, невозможно понять ни его специфики, ни динамических механизмов, которые придают ему такую мощную экспрессивную энергию. Именно молодежный жаргон активно прорывается сейчас в средства массовой информации и современную литературу, именно он звучит в основном на улицах и площадях России. «Главный лингвистический феномен молодежного сленга—служить катализатором обновления, перехода отдельных речевых единиц из частных подъязыков в литературное просторечие, а из просторечия — в разговорный литературный язык», -— объективно констатирует В. В. Химик (2000, 111). Собственно, «молодежный сленг—это своебразное жаргонизированное просторечие молодого поколения» (Грачев 1996,80). Вот почему в настоящем словаре читатель в числе наиболее употребительных помет найдет помету жарг. (жаргонное).
Многообразие источников и общий «пометный» разнобой в русских словарях, естественно, оставили свой след в системе стилистической квалификации. Отсюда — определенная «дублет-ность» некоторых квалификационных рядов. Так, близки—если не сказать синонимичны — по функции в нашей лексикографической традиции пометы диал., обл., народы, и нар.-поэт. Из первой пары помет словари советского времени отдают, как правило, предпочтение помете обл. (областное или областническое), что, видимо, связано с ориентацией на известную цитату В. И. Лени-
на, назвавшего словарь В. И. Даля именно «областническим». В словарях, где лексика русской народной речи в какой-то мере сопоставляется с иноязычным материалом и даются диахронические комментарии, дублетность этой пары помет, как правило, неминуема. Характерно, что, например, в фундаментальном «Ис-торико-этимологическом словаре современного русского языка» для диалектизмов употребляются две пометы—диал. и обл., причем первая введена в список помет и истолкована как «диалектное слово» (Черных 1,19), а вторая в список помет не включена, хотя в тексте словаря употребляется неоднократно. Ср., с одной стороны, рус. диал. ежовик (I, 282), рус. диал. щевронок, диал. жерав, рус. диал. (владим.) воронок (I, 290), рус. диал. кочера (I, 437-438), рус. диал. кмотр (I, 454), полъск. {диал., вост.-польск.) jelki (I, 283), чеш. диал. (валаш.) fiidlo (I, 291) и др., с другой — обл. (сев.-влкр.) гранить ‘каркать’ (1,214), болг. обл. ёжек (1,281), ёлкий. Прост, и обл. (1,282), или словесное использование пометы обл. «областные слова вроде дыля» (1,277). Иногда эти пометы употребляются П. Я. Черных даже в пределах одной словарной статьи: чеш. диал. и [рус] обл. клычыць клук (1,402). Внимательный анализ употребления этой пары помет в этом словаре и в других лексикографических источниках, где они дублируются, показывает, что функционального различия между ними нет.
Стремясь в настоящем издании «Словаря русской брани» избежать такой дублетности, мы отказались от пометы обл. и все регионально очерченные русские и иноязычные (особенно славянские в историко-этимологической части) слова и фразеологизмы обозначаем пометой диал. При этом для маркировки живой речи используются и другие пометы: народы., прост., вулъг. -прост., жарг., каждая из которых требует истолкования. Как уже говорилось, это весьма сложно и потому, что теоретические проблемы стилистической дифференциации далеки от разрешения, и потому, что их практическое решение в наших словарях оставляет желать лучшего, и потому, что современная языковая ситуация в России отнюдь не способствует строгой дифференциации стилей. Попробуем, тем не менее, оговорить основные дифференциальные признаки используемых в нашем словаре помет.
Разграничение помет диал. и народи, в настоящем словаре проводилось по двум признакам. Единицы, обозначенные пометой диал. (диалектное), как правило, узкорегиональные и терри-
ториально маркировании (что нередко отражается как в их форме, так и в содержании). Помета диал. к тому же оправданна, как кажется, и тем, что входит в систему более дробной локализации материала — см. в словаре пометы брян., волог., пек., перм. и др. Она, как кажется, позволяет полно представить не только соответствующую лексику и фразеологию, но и доминантные модели, по которым они образуются, что делает диалектный материал и помету диал. необходимой.
Лексика же и фразеология, маркируемая пометой народы., имеет преимущественно межрегиональный характер и не маркируется в словарях и паремиологических сборниках (особенно XIX в.) локальными пометами, что позволяет предположить если не об-щенародность бытования второй группы единиц, то во всяком случае их определенную общепонятность. Особенно это актуально для пословиц, поговорок и других единиц «микрофольклора», которые довольно редко имеют региональную маркировку и часто включают в себя компоненты, формально и семантически не относящиеся к диалектизмам. Собственно, в таком ключе проводилось разграничение помет обл. (областное) и нар. (народное) в одном из лучших отечественных словарей—«Толковом словаре русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова, где вторая помета является своеобразным связующим звеном от регионализмов {обл.) к фольклорно-поэтической лексике, обозначаемой пометой нар. -поэт. (ТСРЯI, XV). К народны^ относятся и (диалектные по происхождению) слова и выражения, которые вошли в устное народное творчество и потому в какой-то степени интеррегиональны. Конечно, часть такого материала взаимодействует и с «народнопоэтическим» {нар.-поэт.)\ в функциональном плане народная лексика, собственно, к такому употреблению и тяготеет. Однако в настоящем словаре в разряд последней попадает материал с особой, обычно обсценной, «охальной» экспрессивностью и семантикой и источниками (заветные сказки, озорные частушки, обсценные пословицы и поговорки и т. п.), которые, увы, не всегда поэтичны в традиционном понимании—отсюда наш отказ от использования пометы нар.-поэт. Понимая определенную условность и относительность предложенного разделения этих двух разрядов слов и оборотов, вышедших из живой народной речи, мы в то же время стремились в словаре провести данное разграничение последовательно.
Неоднозначна и квалификация части описываемых слов и выражений с помощью пометы эвфем. (эвфемизм). Их частотность в данном словаре определяется спецификой самого корпуса, куда включены не только прямые номинации брани и обеденных понятий, но и их «смягченные» синонимы. Эвфемизм обычно определяется как «эмоционально нейтральное слово или выражение, употребляемое вместо синонимичного слова или выражения, представляющегося говорящему неприличным, грубым или нетактичным» (Арапова 1997,637). Вошедшие в данный словарь эвфемизмы не всегда, правда, «эмоционально нейтральны», но практически все они соответствуют второй, главной цели эвфемизации — «вуалировать», смягчать неприличное и грубое, даже тогда, когда сам говорящий может и не догадываться о «неприличном» прототипе такого эвфемизма (ср., например, ёлки-палки, ёлочки точёные или ёлочки-моталочки). Именно по такому принципу отбираются эвфемизмы в специализированных словарях европейской лексики — например, в новейшем словаре польских эвфемизмов А. Домбровской, целью которого является «не разрушение существующих табу, а демонстрация того, каким способом (какими языковыми средствами) можно заменить покрываемые ими обозначения, чтобы форма их подвергалась смягчению» (Dabrowska 1998, 9). При этом полного «облагораживания» бранной и обеденной лексики многие эвфемизмы не достигают. Предлагая в другой своей книге детализированную градацию эвфемизмов (большинство из которых вообще не имеют обеденных аналогов), А. Домбровска справедливо подчеркивает, что при эвфемизации бранной лексики эвфемизмы «редко теряют вульгарность» (Dabrowska 1994, 177). Типичный ее пример — польское слово chuj, в эвфемизмах которого, по мнению А. Домбровской, вульгарность и обсценность практически не исчезает (Dabrowska 1994, 189). Как видим, при таком, более дифференцированном подходе даже соположение помет эвфем. и общ. (которыми мы в словаре стараемся не злоупотреблять)все-таки не лишено смысла. Не случайно в одном из лучших отечественных словарей жаргона (Юга-нов, Юганова 1994) помета эвфем. вполне «уживается» рядом с пометой на грани ценз, (например, для слова шершавый—с. 207) и груб, (напр., для затрахать — с. 74), что нельзя не признать стилистически оправданным.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20