В. И. Трубинский утверждает, что отмеченное причастие на -л не перфективно по своему временному значению, а аори-стично. Он доказывает это тем, что в условиях, при которых не может употребляться отпричастная форма (перечисление по­следовательно сменяющих друг друга действий, обстоятельст­венные указания на момент свершения), употребляется прича­стие на -л с теми же признаками (непереходность, сов. вид, значение состояния) 13). Однако это ничего не объясняет, кро­ме той бесспорной истины, что при установлении видовой диф­ференциации совершенный вид вобрал в себя не только пер­фективное, но и аористическое значение. Гораздо более важно доказать, что в условиях, типичных для отпричасг-н о й ф о р м ы, не может употребляться причастие на -л с та­кими же признаками, как у отпричастной формы, а этого В. И. Трубинский не делает.
Сторонники теории перфекта не отвечают и на другой во­прос: почему грамматически и лексически ограниченная отпри-частная форма стала специальным выразителем перфекта, в то время как перфективное значение в говорах выражают и причастия сов. вида на -л, которые охватывают значительно более широкий круг глаголов (не только непереходных, но и переходных)?
Ф. П. Филин утверждает, что в северо-западных говорах перфект на -в, -вши находит себе дополнение в виде «посес­сивного перфекта» от переходных глаголов (фурашка у папки куплено; качели у ребят сделано), поскольку причастие в по­сессивных конструкциях «имеет, невзирая на форму, действи—тельный залог»14). При этом отпричастная форма и посессив­ный перфект составляют «единую систему выражения прошед­шего времени»15).
Однако вопрос о том, можно ли считать страдательное при­частие в посессивных конструкциях специальной категорией для выражения перфекта действительного залога, весьма спор­ный.
Термин «посессивный перфект» по отношению к русским страдательным причастиям в конструкциях типа у кошки ста­щена рыбина и др. впервые применяет Ю. С. Маслов в своей работе «К вопросу о происхождении посессивного перфек­та»16). При этом он опирается на замечание Шафранова в ра­боте «О видах русского глагола» о том, что немецкий перфект с haben наиболее точно передается безличным оборотом со страдательным причастием, в котором фактический производи­тель действия обозначен родительным падежом с предлогом у; а также на замечание А. А. Потебни о том, что сближение рус­ских и немецких форм в упомянутой работе Шафранова не ли­шено «некоторого основания». Однако, А. А. Потебня, поддер­жав в известном отношении Шафранова, предупреждает о не­допустимости полного отождествления немецкого перфекта с haben с русским страдательным причастием. Это видно из сле­дующего замечания: «…Следует иметь в виду, а) что нем. ich habe (v. hatte) gedient безразлично по отношению к совершен­ности и несовершенности (было служено и послужено) и сте­пеням длительности (было и бывало убрано); е) что русск. оборотов в наст, и прош. глагола   (сделано, ^ыло   сделано)
нельзя отделить от таких же оборотив с будущим: «у меня бу­дет сделано»); с) что нем. ich habe с явственным некогда вини­тельным причастием соответствует и русскому субъектному обороту: у меня плечи поранены: «ich ha.be verwundete Schul-tern»17).
Для нас очень интересен последний довод, который пока­зывает, что А. А. Потебня не считает возможным сближение немецкого посессивного перфекта с русским субъектным; лич­ным оборотом с посессивным значением. Нам кажется, что это сближение невозможно по следующим причинам:
1.  Немецкий посессивный перфект-представляет собой фор­му действительного залога, а в посессивных конструкциях в русском языке страдательное причастие остается формой стра­дательного залога.
2.  В немецких конструкциях с посессивным перфектом (Ich habe das Buch gelesen) перфективность порождается не только тем, что причастие обозначает признак состояния, но и притя­жательным значением haben, благодаря   которому   действие, обозначенное причастием, мыслится происходящим   в   сфере субъекта.
В русских же посессивных конструкциях типа у меня про­читана книга перфективное значение в страдательном прича­стии нельзя объяснить тем, что действие причастия принадле­жит сфере субъекта. Перфективность причастия прочитана в посессивной конструкции вызвана тем же самым, чем она вы­зывается и у страдательных причастий в конструкциях, не имеющих посессивного значения, — залогом причастия, благо­даря которому оно обозначает признак статичный, пассивный.
3.  Немецкие сочетания типа   habe   gelesen  предназначены именно для выражения перфективного значения.    В русских же страдательных причастиях перфективное значение вторич­но, оно порождено залогом причастия.
Анализ материала записей трёх диалектологических экспе­диций в Псковскую область (1945, 1946, 1947 гг.)18) показы­вает, что отпричастная форма в псковских говорах специали­зируется на выражении значения состояния и принадлежит, подобно кратким страдательным причастиям в литературном языке, к числу тех форм, которые обнаруживают сильное тяго­тение к категории состояния.
Результативное перфектийное значение, которое действи­тельно выражается отпричастной формой, вторично — оно вы­звано спецификой грамматического значения отпричастной формы (состояние как результат замкнутого в себе, непереход­ного действия, совершенного в прошлом)19).
Какие же признаки указывают на то, что отпричастная форма тяготеет к категории состояния?
1.  Отпричастная форма в современных   псковских говорах употребляется в предложении в роли предикатива, носит на се­бе отпечаток аналитизма (может быть со связкой и без связ­ки) и не сочетается с полуотвлеченными   и   лексически   пол­новесными глаголами.
Формы без связки: он делам каким занёфшы, № 52, 59; он обидефшы на их, № 52, 54; мама забалефшы, № 43, 87; афца ягнифши, №61, 15; колья зарошшы ф травы, № 50, 77; при-шофшы убогаи, № 46, 86.
Формы со связкой: я спужафшы была, № 61, 6; ват была приплакафшы, № 1072, 20; я была заснуфшы, № 61, 70; адефшы хараию была, №47, 84; андрей каг был изуродовафшы, № 116, 122; он ушофшы был из дома, № 18, 25; сын был папафшы, №43, 113).
2.  О том, что отпричастная форма тяготеет к категории со­стояния, говорит ее своеобразное синтаксическое окружение.
а) При отпричастных формах от глаголов движения могуг употребляться обстоятельства места, отвечающие на вопрос «где?», хотя по сравнению с обстоятельствами, отвечающими на вопрос «куда?», они и немногочисленны. Такие обстоятель­ства показывают, что у отпричастной формы по сравнению с глаголом, от которого она образована, изменяются конструк­тивные возможности.
Ф пахвалыиыне пришофшы немки, № 14, 31; тут наши красный   приехафшы,   № 45, 42; ён помер или ф партизанах
19) Грамматическое значение состояния в отпричастной форме отмеча Лось неоднократно различными исследователями. См. И. Т. Смирнов. Кашинский говор. Сборник ОРЯС, 1904, т. XXVII, № 9; В. И. Борков­ский. Из наблюдений над языком деревень Вольная Березка и Кириллов-щина (Лычковский р-н) и деревни Рыкалово (Палавский р-н) Ленинград­ской области. Ученые записки Ярославского гос. пед. инст., 1944, в. IV; Н. П. Г р и н к о в а, указ. соч.; В. А. Иванова. Простое предложе­ние в говорах Брасовского района Брянской области. Автореферат канд. диссерт., Л., 1953; и др.
В. И. Трубинский также подчеркивает в «деепричастии-перфекте» значе­ние состояния, но он считает, что это только «осложняет» значение северо-западного перфекта и представляет его специфику (указ. соч., стр. 10).
дшофшы, № 13, 83; в больницы была ушот, № 38, 192; в леник-грат хадили пяшком, шесть раз была там сошофшы, № 50, 90; была лякшы в канавы, № 40, 51.
б)   При отпричастных формах, выражающих психологиче­ское состояние лица, физическое или внешнее состояние лица или предмета, часто употребляются обстоятельства меры и сте­пени, что типично для слов категории состояния20).
А никагда ни была так спужафшы как тагда, № 46, 55; шыпко был испугафшы, № 53, 92; сильна заболёфшы, № 52, 60; маленько и сама заболёфшы, № 43, 41; была так замариф-шы, нох ни здынуть, № 10, 18; ноги горас распухши были, №95, 1521).
Обстоятельственный оттенок меры и степени могут иметь определения, выраженные местоимением весь. Они также употребляются при отмеченных отпричастных формах. ~~ Я фея была перепугафшы, № 52, 62; я фея ослабефшы, № 116, 89; бяда чыстая, весь расслапшы, № 46, 73; плечы то феи были убгорефшы; № 95, 4; улицы фее зарошшы травой, № 48, 73; изба фея развалифшы, №21,13.
Определения с обстоятельственным оттенком значения пост­позитивны подлежащему и приближены по месту в предло­жении к отпричастной форме.
в)   Обстоятельства времени, употребляющиеся при отпри­частной форме без связки был, в подавляющем   большинстве случаев выражают отнесенность к настоящему времени.
Сяч’ас в мяня галава расстроифшы, № 88, 28; галя севобня лёкшы на одеяло, № 48, 70; я еявонни рана фстафшы, № 71, 126; малина топерь поспефшы, № 53, 66; картофка тапер па-спефшы новая, № 43, 73; калья бальша и сласна уродифшы нонь, № 116, 107; глаз ы синае распухшы у деда, № 53, 69.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Псковская жизнь как лингвистический источник

Из истории псковских говоров

Отражение быта в речи псковских крестьян

Этические и эстетические оценки в речи псковичей