Псков в преддверии нового времени
Псков, насколько можно судить, в отличие от других крепостей не испытал радикальной одноразовой перестройки своих укреплений в связи с появлением пороха и пушек. По-видимому, в этом городе уже в XV в. постепенно внедрялись «огнестрельные» новшества (например, круглые башни с артиллерийскими бойницами), предотвратившие дальнейшую авральную переделку существовавших ранее военно-инженерных сооружений. Однако и на этом «спокойном» фоне Козьмодемьянская башня — почти самостоятельная артиллерийская крепость — выглядит как нечто новое и особенное. По технике кладки, устройству, размерам она отличалась от всех прежних городских башен, но сходна с такими же, например, в Копорье, Орешке и других русских твердынях начала XVI в. Разделяю здесь предположение Вл.В. Седова о том, что Козьмодемьянскую башню строил один из присланных из Москвы итальянских* или греческих зодчих. Псковский летописец упоминает о приезжих «фрязинах», делавших в 1517 г. стену Кремля, а в 1538 г. водобежные нижние решетки89.
Таким образом, в 1500 и 1526 гг. в противоположных концах Запсковья возникли две башни. Они указывают на то, что запсковские укрепления в первой четверти XVI в. подверглись существенному усовершенствованию именно в своих наиболее опасных местах.
В целом складывается впечатление, что хотя каменные фортификации Запсковья по времени создания и опередили полонищские, однако и те и другие сооружались не одно десятилетие и по частям. Во времена псковской независимости укрепления зачастую строились в непосредственном предвидении угрозы вражеского нападения. Московское правительство стремилось внести в этот во многом случайный и стихийный процесс определенный планомерный порядок90. Замыслы такого рода, однако, в полной мере осуществить было трудно — слишком громадны были масштабы и объемы фортификационных работ. В первую очередь возводились и усовершенствовались башни и стены в тех местах, которые считали наиболее досягаемыми в случае приближения противника не только сухопутного, но и имеющего флот. Соответственно расширились и задачи обороны. Чтобы блокировать водные вторжения, в 1538 г. в устье Псковы, как упоминалось, возникли оригинальные перегораживающие ее течение деревянные водобежные нижние решетки «и стал Псков тоуто не бывала стена»91. Противопо-
ложные верхние решетки перекрыли р. Пскову у Гремячей горы. В 1517 и 1535 гг. они, по упоминанию летописи, были деревянными, а в 1563 г., как отмечалось, переделаны в каменные 92.
Итак, военно-инженерное строительство первой половины XVI в. привело к созданию завещанной предшествующим столетием круговой каменной наружной оборонительной преграды города и укреплению казавшихся уязвимыми стыков двух главных городских районов Полонища и Запсковья по оси р. Псковы. В последнем случае осуществленные тогда военно-оборонительные начинания были настолько эффективны, что и в XVI в. и позже нападавшие на город ни в районе устья р. Псковы, ни у Гремячей горы и не пытались вести каких-либо осадных работ.
Отстроенные в камне грандиозные укрепления Пскова вызвали растущее внимание иностранцев, особенно усилившееся в годы осады армией короля Стефана Бато-рия. В городе на р. Великой еще до подхода атакующих войск были развернуты беспрецедентные в его истории оборонительные работы. Словами •«Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков» •«бояре же и воеводы… по государеву указу вся начата творить: градовные стены утвержати каменным же и деревянным, и земляным и всяким утвержением»93. Западные наблюдатели подчас с тревогой и одновременно с удивлением сообщали о результатах этих приготовлений. Они приводили редкие подробности, применяя принятые тогда фортификационные термины, что вводит нас в лабораторию общеевропейского опыта ведения осадной войны и сопутствующих ей боевых средств. Силой обстоятельств Псков выдвинулся тогда как передовое испытательное место для ряда необычных военно-технических новаций, с удивительной быстротой воспринятых в московском государстве. Оценки современников военного потенциала Пскова различны, но совпадают в главном — высокой боеспособности города и его защитников. Небесполезно привести некоторые из этих свидетельств.
Один из младших секретарей королевской канцелярии Стефана Батория ксендз Я. Пиотровский 24 августа 1581 г. занес в свой дневник:«Любуемся Псковом. Господи, какой большой город1 Точно Париж! Помоги боже нам с ним справиться». Далее он . отметил: «Город чрезвычайно большой, какого нет во всей Польше, весь обнесен стеной, за ней красуются церкви, как густой лес, все каменные, домов за стенами не видно. Местность превосходная: город расположен на красивой равнине»94.
В одном итальянском письме, отправленном из Литвы (начало 1582 г.), сообщается, что Псков «равняется большим городам Италии», а местные жители «так обходительны, как будто бы они всегда общались с чужеземными народами. Город Псков кроме своей важности считается у москвитян главным пунктом, какой только есть у них на Западе, или где-нибудь. Поэтому и употребили они доселе все меры для его защиты, с большею удачей отправляя к нему войска более, чем наши воображают»95. Другой корреспондент — посол Данцига в Польше Даниэль Герман — в письме Данцигскому рату вт 26 сентября 1582 г. из Вильны сообщал о том, что Псков по пространству его наружной стены в два раза превосходит Данциг и является единственным в Московии, который окружен каменными стенами. Кремль «имеет укрепления с фланговыми и фронтальными боями, а также бастеи». Каждая из укрепленных частей города «имеет свой особый довольно прочный и высокий блокгауз»96. Упомянутые здесь бастеи по западноевропейским представлениям полукруглые башни, функционально связанные со стеной и равновеликие с ней по высоте. О бастеях в Пскове сообщают и другие иностранные источники, для этого города они вполне реальны (о чем пойдет речь ниже). Что касается блокгауза, то этим термином называли бревенчатое строение для ведения огня и жительства в нем гарнизона. В данном случае, очевидно, разумеется деревянная стена, состоящая из срубов-тарасов (от фр. terrasses — земляная насыпь, впер-
вые упомянута в русском документе 1553 г.), часто заполненных землей, которую жители города построили изнутри каменных стен. Оценив антиядерную эффективность деревоземляных конструкций (сокрушая каменные преграды ядра вязли в деревозем-ляных, практически их почти не разрушая), инженеры Московского государства развернули их широкое использование при усилении старых и строительстве новых крепостей, особенно в пограничных местностях и на опасных направлениях. В полной мере это произошло в Пскове.
Сходно с Германом живописует Псков осадных времен в своих изданных в 1585 г. записках советник курляндского герцога и дипломат на службе Стефана Батория Лаврентий Мюллер. Он пишет: Псков •«большой и по внешнему виду, на мой взгляд, немногим меньше Парижа. Окружен изрядными мощными стенами, которые в иных местах достигают три добрых клафтера (примерно, сажени) толщины. Они на некоторых стыках покоятся на твердой гальке, которая простирается в воду (очевидно, известняковая скала) и усилены ограждением из больших толстых бревен, что делается для большей прочности места. В городе много монастырей и церквей, верхи которых позолочены, что при свете солнца представляет отрадное зрелище»97.
Выдающиеся по своей обстоятельности и достоверности сведения о военно-инженерных усовершенствованиях Пскова изложил дипломат, писатель и историк Р. Гей-недштейн в своем труде о московской войне, изданном в 1584 или 1585 гг.98 Автор, несомненно, обладал документами войскового архива канцелярии С. Батория. Он пишет, что в период подготовки к осаде псковские укрепления по инициативе царя Ивана IV были спешно модернизованы. Изнутри каменных стен возвели деревянную, полость которой заполнили землей. Там, где прясла стен были растянуты и не были прикрыты фланкирующим взаимоперекрещивающим пушечным огнем, построили «из самых крепких бревен» дополнительные к каменным башни и башенные платформы для пушек — раскаты. Тем самым на подступах к преграде не стало непростреливаемых пространств. Далее автор «Записок о московской войне» отметил, что стены нововоз-веденных наружных башен были покрыты дерном, то есть не имели кровель и были снабжены многочисленными бойницами. Облик новых башен, даже если они были деревянными и дополняли каменные, напоминал об открытых сверху полукруглых бас-теях, которые в европейской фортификации экспериментировались со второй четверти XV в., а веком спустя широко распространились в разных европейских странах.
Таким образом, наши источники (а такого рода известия можно приумножить) сообщают о деревоземляном укреплении Пскова срубами-тарасами, набитыми землей, раскатами, представлявшими, как правило, деревянное сооружение с одним или несколькими ярусными настилами для пушек (иногда они упомянуты на каменных башнях или служили их дополнением), наконец, полукруглыми или подкововидными, открытыми сверху бастеями.