В работах буржуазных историков, некритически относившихся к историческим источникам, также имела место точка зрения, утверждавшая, что относительно спокойным присоединением Пскова Москва была в первую очередь обязана псковскому духовенству. Надо полагать, что в своих утверждениях сторонники этой точки зрения опирались на свидетельства Степенной книги. Такая точка зрения была приемлема только для тех историков, которые искали коренные причины изменения судьбы Пскова, а также Новгорода в церковных отношения^ Пскова и Новгорода, Пскова и Москвы и стремились подчеркнуть роль церкви. Отсюда их стремление опе­реться на единственное в своем роде утверждение Степенной кни­ги, составленной с определенной, именно церковной целью.
Особняком стоит свидетельство о событиях 1510 г. в Типограф­ской летописи, ростовской в своей основе и во многих случаях ан­тимосковской. Здесь не чувствуется особого одобрения политики великого князя; без объяснения причин указывается, что   великий
князь взял в плен посадников и «людей добрых много» и «учиниша во своей воли, как и Новгород».1 Совсем особый интерес представ­ляет собой Повесть о псковском взятии в Бальзеровеком и Горюш -кинском списках Софийской первой летописи.
Софийская первая летопись мало изучалась в литературе. Ею занимались И. А. Тихомиров, А. А. Шахматов2 и М. Д. Приселков.* По единодушному мнению этих исследователей, в основе Софий­ской первой летописи лежит московский свод, использовавший новгородский материал. Однако сама Софийская первая летопись заканчивалась на 20-х годах XV в.; дальше все списки Софийской первой летописи продолжаются самостоятельно и различно, с при­влечением каких-то дополнительных источников. Таким образом, для более позднего времени нужно рассматривать каждый ее спи­сок в отдельности. Так, по мнению А. А. Шахматова, список Цар­ского является московским сводом, его составитель в качестве источника использовал Софийскую первую летопись и дополни­тельный источник, невидимому Хронограф редакции 1512 г.
Бальзеровский список Софийской первой летописи — совсем особый список, он доводит свой рассказ до 1518 г. Но А. А. Шах­матов заметил то, чего не замечали исследователи до него: в Баль­зеровеком списке Софийской первой летописи соединены две руко­писи.4 Первая рукопись доводит свой рассказ до 1462 г., т. е. пред­ставляет собой основную часть Софийской первой летописи, а за­тем продолжает ее повестью о покорении Новгорода в 1471 г; оканчивается эта тетрадь приписками разных почерков 1494, 1495, 1498 гг. Во второй тетради — летописный рассказ 1472—1518 гг.
Горюшкинский список Софийской первой летописи представля­ет "собой копию Бальзеровского списка, но списанную тогда, когда у. Бальзеровского списка не был еще утрачен конец, поэтому по­вествование в этом списке доводится до 1523 г. А. А. Шахматов отметил, что исследователя московских сводов может интересовать только первая тетрадь, так как вторая часть, «органически не соединенная с первою, при ближайшем исследовании оказывается псковской летописью 1481—1523 годов».5
Действительно, начиная с 1482 г., Бальзеровский список совпа­дает с тремя списками Псковской первой летописи — с Академиче­ским, Снегиревским и Карамзинским — и в рассказах о событиях до 1510 г. и после, но сами события 151G г. освещены в Бальзеров­еком и Горюшкинском списках Софийской первой летописи совсем
‘ ПСРЛ, т. XXIV, стр. 216.
2  А. А. Шахматов. Рецензия на кн. И. А. Тихомирова «Обозрение ле­тописных сводов Руси северо-восточной». СПб, 1899. А. А. Шахматов. Обо­зрение русских летописных сводов XIV—XV вв., М.—Л.,  1938.
3   М.  Д.  Приселков.    История русского летописания  XI—XV  вв.,  Л., 1940, стр. 149 и др.
* А. А. Шахматов обходит молчанием этот вопрос в другой своей работе, Ъ которой он останавливается на рассмотрении Софийской первой летописи. — Обозрение русских летописных сводов XIV—XV вв, Л.,  1938, стр. 208 и ел.
6А   А. Шахматов. Указ. соч., стр. 36.
по-иному. Этого А. А. Шахматов не заметил ни в одной из своих работ, в которых он касался Софийской первой летописи. Рассказ 0 событиях 1510 г. идет вразрез с направленностью всего этого псковского летописного отрывка. В духе этой псковской летописи написана псковская Повесть о псковском взятии, составляющая единое целое с псковской летописью. Но в Бальзеровском- списке в эти же псковские свидетельства вставлен рассказ о событиях 1510 г. в совершенно ином освещении. Ясно, что это — вставка, по­явление ее загадочно, так как вся летопись не была переработана в этом же направлении, тем более, что в Бальзеровском описке Софийской первой летописи помещены «Словеса избраны. ..», где присоединение Новгорода к Москве в 1471 г. рисуется совсем в других тонах, чем присоединение Пскова в этом рассказе.
В основу рассказа продолжения Софийской первой летописи взята Повесть о псковском взятии в Псковской первой летописи. Описание событий в Новгороде со слов: ч<копитеея вы, жалобные люди, на Крещение господне»1 в обеих летописях в точности совпадает. Но начало в этих двух рассказах совершенно различ­ное. В псковской летописи рассказывается о жалобах псковских посадников и бояр великому князю на его наместника; при этом летопись отмечает, что и тогда псковичи были покорны великому князю, называли себя отчиною великого князя, искали у великого-князя управы на наместника. А великий князь отвечал, что он хо­чет так же, как его деды, Псков «жаловати и боронити». Пскови­чи обращаются, согласно этой повести, к своему законному госуда­рю с просьбой защитить их от его наместника. Совсем иначе эти события трактуются в предисловии продолжения Софийской пер­вой летописи. Здесь говорится, что Псков всегда жил «в своей воли и князя державнаго владущаго ими не имущим»;2 иначе го­воря, утверждается, что Псков до 1510 г. представлял собой совер­шенно самостоятельное государство. Псковичи просили князя от «великих государств» Москвы или Литовской земли и обращались с ним, как с наемником «по закону своему»; если он не мог им угодить, они отсылали его обратно. Ясно, что автор этого преди­словия переносил на XV в. такие представления о Пскове, которые-могли сложиться во времена полной псковской самостоятельности евде в XIV в., но в XV в. уже далеко не соответствовали действи­тельному положению вещей. Политика великого князя в отноше­нии Пскова рисуется иначе, чем в псковской летописи. Действия московского наместника князя Ивана Репни-Оболенского, который, по словам летописца, «живяше у них грозно и свирепо», толкуют­ся, как совершаемые по прямому указанию самого великого князя_ Такая политика являлась, по мнению автора, московским обычаем,3-
1   Псковские летописи, стр. 93, и ПСРЛ, т. VI, стр. 26.
2  ПСРЛ, т. VI, стр. 25.
3  И    той князь живяше у них грозно и свирепо, по наказу своего -велико­го князя, по московскому обычаю,  а не по обычаю их и    закону. — ПСРЛ, т  VI, стр. 25.
а дальше в очень сильных выражениях характеризуется этот мо­сковский обычай: «и взимаше у них мзды великий, и правых вино­ватых творяше и виноватых правых, и всячески оскорбляше их, и отроком своим волю велику подаст, да и они такоже творят, якоже и господин их злая творяше». ‘ На жалобы псковских посад­ников великий князь обещает прийти в Новгород заковать их на­местника, как злодея и разбойника, и отдать его псковичам на расправу. Однако все это великий князь говорил им, «лукавствуя» ими и «играя яко безумными». Псковичи же, поверив великому князю, пошли в Новгород «вей болшие посадники и тысяцкие и вое старейшины града, лутчия люди», а в Пскове «осташася ток­мо игумены и священницы, и черные люди земския, и жены и де­вица». 2
Таким образом, Повесть о псковском взятри, читающаяся в продолжении Софийской первой летописи, переделана сознатель­но; на место рассказа о причинах событий 1510 г. в Псковской пер­вой летописи, доброжелательного по отношению к великому князю, •вставлено предисловие, носящее характер обличения великого кня­зя, обличения более острого, чем то, на которое осмелился автор позднейшего предисловия к Псковской первой летописи. «Обычай» великого князя в Пскове называется грозным и свирепым, а исто­рия Пскова до 1510 г. рисуется в таких «идиллических» тонах, в каких псковичам она не представлялась никогда, а в особенности в XV веке.
Подведем некоторые итоги. В продолжении Софийской первой летописи рассказ о событиях 1510 г. написан более яростным вра­гом московского князя, чем сам известный игумен Псково-Печер-ского монастыря Корнилий.

Сумка starks мотосумки и мотокофры starks.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Княжеское правление в Пскове (XII — XVI вв.)

Псков и Москва на пути к объединению

В Псков приехали студенты Чеченского университета

Откуда известно обо всех этих событиях?