Присоединение Пскова к России
летописца, ушли из Пскова, остались одни псковичи — «ано земля не расгупитца, а уверх взлететь».1 Наместники, назначенные в будущем году на вместо Челядниных, «начата добры быти до пскович, и псковичи начата кои отколе копитися во Псков, кои были разошлися».2
Повидимому, автор Повести о псковском взятии в псковской летописи не был лицом, близким к боярской партии. Он считает Псков отчиной великого князя, в его изображении псковичи безропотно подчиняются его воле. Однако в его повести проскальзывает и сожаление о конце псковской воли, «славы псковской». Сожаление его о том, что дети его и братья разведены, имеет, по сути дела, отношение только к боярским семьям, конец же веча преимущественно означал ограничение власти бояр. Однако для простого народа, для «черного люда», вече также имело некоторое значение, и поэтому сожаление автора о конце веча не означает его близости к боярской партии. Объективно процесс образования Русского централизованного государства проходил в интересах всего русского народа, в том числе в интересах крестьян и посада, но с потерей веча, хотя и являющегося фикцией народного правления, народ терял все же некоторую возможность как-то влиять на дела Пскова, как это было, например, иногда в XV в., несмотря на боярское правление и усилившееся влияние московского великого князя. Вместе с тем образование централизованного государства несло с ?собой еще более сильный гнет для народных масс; уничтожение веча было шагом вперед по пути увеличения этого гнета.
Автор повести видит в вече волю и славу Пскова, хотя вече фактически подчинялось воле Москвы уже более ста лет, в этом сказывается ограниченность его мировоззрения. Насколько мировоззрение автора было ограничено и насколько это помешало ему правильно понять события 1510 г., видно особенно ярко при сравнении Повести о псковском взятии в Псковской первой летописи с повестью о том же событии, которая помещена в Летописце XVI в. Румянцевского музея за № 255, имеющем общерусскую направленность. Еще А. Востоков в своем описании Румянцевского музея •обратил внимание на этот Летописец. Он сравнивал его с московскими летописями и отметил, что события 1510 г. в Пскове освещены в нем гораздо полнее, чем в других общерусских лето-лисях.3
Отметим прежде всего, что Летописец Румянцевского музея ?№ 255 очень интересен и в палеографическом отношении. Он написан типичным лочерком XVI в., очень мелким, в четверку; водяные знаки подтверждают принадлежность рукописи к XVI в. Рукопись написана вскоре после событий 1510 г., возможно, их современником. В целом Летописец Румянцевского музея № 255 —
1 Псковские летописи, стр. 97.
2 Там же.
3 А. Востоков. Описание русских и славянских рукописей Румянцев-«екого Музеума. СПб., 1842, стр. 359—361.
это митрополичий свод, близкий Воскресенскому и летописи, дополненный сведениями из какой-то архиепископской летописи. Летописец имеет московское происхождение и московскую политическую направленность. В нем освещаются главным образом общерусские события, и собственно псковской истории внимания не уделяется. Тем не менее, в него включена особая повесть о псковском взятии, повидимому потому, что изображенные в ней события имели общерусское значение.
Повесть, подобная этой, находится также в рукописи Центрального Государственного архива древних актов,’ в сборнике другого состава, который написан в начале XVII в. и в котором имеются выписки из литовской хроники, Летописца вкратце и хроники Ники-фора Патриарха. На лл. 212—259 этого сборника читается Русский летописец, доведенный до царя Ивана Грозного и написанный в царствование Михаила Федоровича. Русский летописец очень краток, но в отличие от Летописца Румянцевского музея № 255 в нем уделяется внимание истории Пскова. В частности, рассказывается о приходе литовцев под Псков, о князе Довмонте, о битве у Рако-вора. Затем излагаются московские события, дается описание деяний великих князей и затем — Повесть о псковском взятии, подобная той, которая читается и в рассматриваемой нами рукописи Румянцевского музея № 255. Расхождения1 в этих рукописях очень незначительные, главным образом грамматические.
Подобной Повести о псковском взятии не встречается ни в одной из летописей, помещенных в Полном собрании русских летописей.
Повесть о псковском взятии такого же состава, как в рукописи Румянцевского музея № 255 и в рукописи ЦГАДА, была известна Н. М. Карамзину в сильном сокращении, по архивской рукописи XVII века. Псковские события 1510 г. Карамзин излагал по этой повести, однако некритически сочетал ее с повестью из псковской летописи.
Рукопись Румянцевского музея была известна и С. М. Соловьеву, но он не обратил на нее должного внимания и не проследил различия в освещении событий с повестью из псковской летописи, а использовал ее лишь для более подробного рассказа о том, как несколько раз великий князь вызывал к себе псковичей в Новгород, затем на ее основании упомянул о том, что плененные псковичи писали в Паков, чтобы он покорился великому князю. С. М. Соловьев также прошел мимо сообщений этой повести о порядках, введенных в Пскове в 1510 г. Его интересовали только факты, но и факты он изучил довольно поверхностно.2
А. И. Никитский знал рукопись Румянцевского музея, но ее псковской повестью также не занимался. Он взял из повести только отдельные факты, не пытаясь ее рассмотреть как ценный памятник идеологии.
» ЦГАДА; фонд 181, д. 365.
2 С. М Соловьев. История России с древнейших времен, т. 5.
В целом историки, говорящие о присоединении Пскова к Рус-вкому централизованному государству, обыкновенно использовали в качестве материала только псковские летописи, а филологов интересовала Повесть о псковском взятии Псковской первой летописи только как литературное произведение. Таким образом, в литературе нет строк, посвященных особой Повести о псковском взятии, находящейся в рукописи Румянцевского музея и Летописце вкратце. Эта повесть представляет большой интерес как для историков, так и для филологов, особенно при сравнении ее с Повестью о псковском взятии в Псковской первой летописи. Повесть эта велика по объему— 19 листов очень мелкой скорописи в четверку; она значительно больше, чем Повесть о псковском взятии в Псковской первой летописи.
Как и повесть из Псковской первой летописи, она начинается с приезда великого князя в Новгород в сентябре 1510 г.: «В лето 7018 сентября 23 день князь великий Василей Иванович, государь всеа .Русии, стодвижеся от царствующаго града Москвы в свою отчину в великий Новгород, с ним брат его княз Ондрей Иванович, да зять его Петр царевич…» Кончается она описанием отъезда великого князя в Москву после четырехнедельного пребывания в Пскове. Обо всех событиях эта повесть говорит гораздо подробнее, чем повесть псковской летописи; из нее мы узнаем, что не один раз псковские посадники и бояре ездили жаловаться великому князю на его наместника, не один раз ездили и послы великого князя из Новгорода в Псков. В этой повести подробнее говорится о порядках, введенных Василием Ивановичем в Пскове в результате событий 1510 г.; она называет гораздо больше имен действующих лиц этих событий как москвичей, так и псковских посадников. Текстовых (фразеологических) совпадений между Повестью о псковском взятии в Псковской первой летописи и повестью Румянцевского музея нет, следовательно — это два совершенно независимых друг от друга повествования, одно из которых составлено в Пскове, а другое, вероятно, в Москве.
В московской повести нет оплакивания города Пскова, нет и лирических отступлений псковского летописца. В псковской повести говорится, что с великим князем приехал владыка коломенский Васьян Кривой, а в московской повести называется коломенский владыка Митрофан. Действительно, в 1510 г. коломенским епископом был Митрофан, а Вассиан Топорков стал епископом коломенским только в 1525 г. Следует отметить, что во всех общерусских летописях, если там упоминаются события 1510 г., всегда называется Митрофан. События, о которых рассказывается в повестях, хронологически дополняют друг друга, а не противоречат одни другим. Хронологическое расхождение касается только одной даты — даты приезда великого князя в Новгород: псковская летопись указывает дату 26 октября, а московская — 23 сентября. Новгородские летописцы также называют дату 26 октября, так как, повидимому, берут ее из псковских летописей, а московские — все же 23 сентября.
Основное же расхождение этих двух повестей, написанных самостоятельно одна от другой, но в обоих случаях современниками и, возможно, участниками событий в Пскове, — в освещении событий, в позиции их авторов.
Dubai real estate agency damac lagoon ferrocom.ae.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60