Прибрежная часть Псковщины в средневековье
(по материалам Богоявленских и Козмодемьянских раскопов 1993-2002 гг.)
Археологические раскопки, связанные с новым строительством, производимые на Запсковье средневекового Пскова, заметно интенсифицировались в последнее десятилетие. Главным образом это связано с тем, что Запсковье по сей день изобилует участками обветшавшей застройки (нередко даже — послевоенного времени), предназначенной под снос, и, следовательно, перспективно для нового строительства. Реконструкцией оказались затронуты даже прибрежные участки и сами склоны реки, остающиеся обыкновенно за пределами интересов застройщика, а следовательно вне поля зрения археологов.
С1999 г. в прибрежной части Запсковья на участке между Гремячей башней и церковью Богоявления с Запсковья ведутся интенсивные археологические раскопки, связанные с реконструкцией квартала и новым строительством (Богоявленские X-XXV раскопы, общая площадь около 3000 кв. м; руководители работ Т.Е. Ершова, Е.В. Сал-мина, Е.В. Яковлева1). Несколько западнее, также недалеко от берега Псковы, археологические работы, связанные с исследованием участков под застройку, велись в 1993-1995 г. возле церкви Козмы и Дамиана с Примостья (Козмодемьянские IV-X раскопы, общая площадь около 900 кв. м; руководители работ Т.Е. Ершова, Е.В. Салмина2).
Археологическое исследование таких участков на небольшом расстоянии друг от друга сплошной площадью явилось большой удачей, поскольку отчасти позволило компенсировать тот факт, что обезвоженность, спрессованность культурного слоя в прибрежной части Запсковья, плохая сохранность деревянных остатков обычно затрудняет изучение и интерпретацию застройки и хозяйственного освоения этой территории.
Древнейший этап освоения участка на берегу Псковы начинается в X — XI вв. Наиболее ранний зафиксированный объект — фрагментарно сохранившийся грунтовый могильник, исследованный на Богоявленских ХХШ и XXII раскопах 2000-2001 гг. Предлагаемая датировка могильника не бесспорна, поскольку достаточно хорошо сохранились только два женских погребения. Инвентарь из них также не имеет узкой датировки и в целом относится к X — рубежу XI-XII вв. Погребения перекрыты горизонтом пахотного слоя, который по немногочисленным находкам керамики может быть датирован XII-ХШ в.
Следы застройки этого времени как в прибрежной части, так и на всем Запсковье, исследованном раскопками, немногочисленны и имеют плохую сохранность. В целом отметить можно только то, что застройка этого этапа совершенно свободна, избегает неблагоприятных мест — низин, болотистых участков и пр. На большей части площади раскопов у берега Псковы предматериковый слой — это пахотные и огородные горизонты (Козмодемьянские IV, VII, VIII; Богоявленские X, XII, XIII, XVII, XXI-XXV раскопы). Интерпретированы эти слои по следам плуга или ручного вскапывания на
материке, по стратиграфическим разрезам погребенных почв. Участки застройки и пашни чередуются практически бессистемно, что говорит о догородском или окологородском характере поселения.
Слой, который можно было бы убедительно датировать по находкам именно XIII в., на Запсковье, в том числе и в прибрежной части, либо отсутствует, либо имеет малую мощность и плохо вычленяется. В XIII в. Псков, пограничный город, принимает участие в военных походах и подвергается многочисленным нападениям и разрушениям посадов3. Не исключено, что нового строительства на периферии, на незащищенной части попросту не предпринималось в сравнительно заметных масштабах, и поэтому горизонт этого времени плохо выделяется. Поэтому нам приходится говорить о времени ХН-ХШ вв. Каких-либо серьезных планировочных изменений именно во время включения этой территории в городскую археологически выделить не удается.
Конец XIII в. и первые десятилетия XIV в. — относительно спокойный период в жизни города, когда ведется строительство и благоустройство, замощение Торга, улиц, строительство крепостной стены, большого строительства церквей, восстановление посада, пострадавшего при нападении немцев в 1299 г. Следующий период общегородского оживления строительства — 60-90-е годы XIV в., когда возводится целая серия храмов и крепостных укреплений. Как общегородская тенденция, это отмечено М.И. Кулаковой, доказавшей, что в это время растет и массовая городская застройка в центральной части Пскова4.
Именно к этому моменту относятся летописные упоминания запсковской застройки—в связи с пожарами и набегами немцев5. В целом на Запсковье (не только в рассматриваемой прибрежной части), по данным археологии, площадь, занятая застройкой XIV в. невелика даже в сравнении с площадью, где прослеживаются комплексы, строительные остатки и переотложенные вещи и керамика XII—XIII вв. Уплотнение застройки в центральной части города говорит о том, что жители могли даже переселяться с окраин под защиту стен. Ухудшение демографической ситуации, связанной с эпидемиями XIV в.6, также явно не способствовало расширению занятой жилой застройкой территории на окраине города — как и резкое ухудшение внешнеполитического положения Псковской земли (салинский договор 1398 г. между Литвой и Ливонским орденом)7 не способствало росту незащищенного стенами посада.
Вместе с тем, по летописным данным, застройка на Запсковье структурируется, прокладываются улицы. Прибрежная же часть по данным раскопок претерпевает к концу XIV в. только одно серьезное изменение — появляется серия частокольных канавок, разделяющих территорию на участки различной площади.
Совершенно явной эта тенденция становится к XV в. — здесь на почти прямоугольные участки небольшой площади поделены уже значительно большие территории. Почти все линии частокола по направлению перпендикулярны или параллельны р. Пскове. Построек, которые по наличию пола, печи и подобных признаков можно было бы интерпретировать как жилые, в прибрежной части единицы. В основном, к этому времени относятся подвальные хозяйственные ямы, не известно, имевшие ли наземные части, и пр.
Зато на протяжении XV — первой половины XVI в. резко возрастает число производственных построек, связанных с обработкой металла, главным образом, цветного. Здесь, в прибрежной части, располагается ряд обнаруженных при раскопках печей брон-золитейного дела и концентрируется масса находок, связанных с кузнечным и ювелирным производством (Богоявленские XI, XII, XIII, XVIII, XXII — XXV раскопы). Обращает на себя внимание, что в XV в. на материалах раскопок на ул. Ленина прослежена резкая смена дворовых границ там, где на протяжении двух предыдущих
столетий существовали производственные постройки8. В том случае, если мы имеем там дело с прекращением размещения огнеопасных производств в центральной части деревянного города, мы можем интерпретировать исследуемый район Запсковья как одно из мест, куда это производство перемещали.
Производственные постройки стратиграфически соотносимы со слоями не слишком различающихся друг от друга по дате археологически прослеживаемых пожаров. Эти слои, в свою очередь, с разной долей уверенности можно разделить и согласовать с летописными пожарами 1458 г., когда «погоре все Запсковье от Богоявленского конца и до монастыря святого Вознесения и церковь згоре святого Козму и Да-миана» или пожаром 1465 г., когда «бысть пожар на Запсковьи… погоре дворов много и монастырь и церковь святого Ильи», или пожаром 1499 г., когда погорел Богоявленский конец Запсковья, или далее пожарами 1507 («на Лоубянском всходе до Жирковы соуседи, да до половины Мощонки по Тароутин двор», 1521 и 1540 годов, когда также как район пожара по топонимике определяется район Запсковья9. Очевидно, что для прибрежной части Запсковья перемещение туда огнеопасного производства даром не прошло — в среднем, пожар, достойный упоминания в летописи, там происходил каждые 15 — 20 лет.
Жилые постройки, как и ранее, в большей степени тяготеют к отдаленному от склона участку — как и в тот период, когда территории у самой реки были заняты распашкой. Перерыв в сплошной исследованной площади и нарушения слоя, связанные с каменным строительством XVII в., не дают, к сожалению, надежды на то, чтобы понять по материалам раскопов, которыми мы располагаем, были ли окружены общими частоколами и обнаруженные мастерские, и жилые дома.
Страницы: 1 2