По проселочным дорогам
Конец войны застал меня и моих родителей в маленьком городке Вольфене, в провинции Саксония, отошедшей к Пруссии после Семилетней войны между Пруссией и Австрией. В семи километрах на притоке Эльбы, маленькой речушке Мульде, американские войска встретились с советскими. В Вольфене была фабрика для изготовления фильмовых лент. В научно-исследовательском отделе этой фабрики работал мой отец и я как математики, но на фабрике работало много русских просто как рабочие, большей частью они занимались упаковкой, среди них — немало работников искусства из так называемой «Винеты». Эти русские и украинские певцы, певицы, танцоры, другие артисты варьете давали представления и перед русским населением в оккупированных областях, и перед немецкими солдатами, а потому в глазах советской власти были, видимо, великими военными преступниками. Жили они в рабочем лагере, в бараках, построенных справа и слева длинной как бы улицы. Приехав в Вольфен, мы тоже временно жили в таких бараках, но потом нам, как и другим интеллигентам, дали отдельную комнату в каменных бараках, построенных для немцев, эвакуированных из Рейнской области, разбитой бомбами.
Американцы пускали своих союзников в Вольфен без ограничения. Союзники приехали с пулеметом и прежде всего пустили пулеметную очередь по улице между бараками, в которые спрятались испуганные жители. Затем советские представители собрали жителей рабочего лагеря в большой комнате и потребовали, чтобы они отнимали у немцев маленькие тележки, грузили на них свой скарб и шли пешком через Мульду на советскую сторону. Некоторые говорили, что у них есть старая мать или старый отец, которые не могут идти пешком, что же им делать? Ответ был: «Стариков нам
не надо, стариков оставляйте немцам». А на вопрос: «А что с нами будет?» — последовал ответ: «Веревок на всех хватит».
И все же люди потянулись через Мульду, обливаясь слезами. Так вот шли и плакали, но шли, как стадо баранов.
Между тем поползли слухи, что американцы отдадут всю Саксонию и всю Тюрингию советским войскам. Те, кто не собирался добровольно маршировать на восток, заволновались; мы, конечно, тоже. Не хотелось этому верить. Сначала я попробовала поговорить с одним из американских солдат, стороживших лагерь. Я выяснила, что он хорошо говорит по-немецки, и спросила его, что с нами будет. Он посмотрел на меня водянистыми, похожими на льдинки голубыми глазами и сказал: «Вы все поедете в Советский Союз». Но этот солдат не держал в своих руках нашу судьбу, сначала надо было выяснить, отдадут ли американцы эти земли советским войскам. Все, кто противостоял приказу идти на ту сторону Мульды, совещались между собой, шушукались, ловили противоречивые слухи, но никто не пытался поговорить с американским начальством, все как бы притаились. И снова, как часто бывало, я одна пошла в американскую комендатуру. Английского я тогда совсем не знала и, войдя в комендатуру, запросила переводчика. Мне прислали бельгийского офицера, говорившего по-немецки и по-английски. Ему я и задала роковой вопрос: уйдут ли отсюда американские войска и придут ли советские? Бельгиец переговорил с американцами и заверил меня, что американцы ни в коем случае не уйдут. «IJje мы стоим, там и останемся» — перевел он мне слова американцев. Офицер готов был давать информацию, он даже подвел меня к большой географической карте, висевшей на стене, показал на Берлин и объяснил, что город будет разделен на четыре оккупационные зоны. Эти сведения оказались верными, но заверения, что американцы не уйдут с оккупированных ими земель, были ложными. Вполне возможно, что офицеры, американцы и бельгиец, сами верили, что не отдадут того, что завоевали, (если б не отдали, не возникла бы ГДР, территория была бы слишком мала).
Я вернулась успокоенная, поверив сведениям, полученным в комендатуре, и успокаивала других. Однако над нами нависла другая угроза: американцы разрешали советским представителям приезжать и насильно увозить того, кого они хотели. Сначала увезли немолодого мужчину как якобы «военного преступника», говорили, что он был бургомистром в каком-то городке во время оккупа-
цяи. За ним бежали с криком жена и взрослая дочь: «Возьмите тогда и нас!» А американцы объясняли им снисходительно, что если он — военный преступник, то они могут и не быть ими. Доказательств никто не требовал. Затем увезли молодую женщину, мать двоих маленьких детей; не знаю, что ей инкриминировалось.
Среди желающих вернуться, но еще не перешедших Мульду, нашлись, конечно, пожелавшие выслужиться доносом: еще когда мы жили в общих бараках, там была молодая семья, все нянчились с их шестимесячным мальчиком. Теперь же они превратились в самых ярых активистов, хотя отец молодой женщины ушел пешком на запад. Вот они и пригрозили лично мне: «Следующая будете вы!» Моя знакомая, химик, дала мне маленькую бутылочку с быстро Действующим ядом, я не спросила его название. Она сказала, что взяла тот же яд для себя, но своей младшей сестре дать не решилась, боясь, что та впадет в панику и применит его без крайней нужды. Хотя я была немного старше ее младшей сестры, она верила в то, что я достаточно владею собой.
Грозившая донести на меня семья отправилась через Мульду. Любопытные смельчаки бегали на берег Мульды и смотрели на ту сторону узкой речонки. Приносили оттуда нерадостные вести: тут же, на берегу, семьн разбивали, мужчин отделяли от женщин, люди кричали и плакали. Не пощадили и наших активистов, их тоже разделили, и они тоже плакали и кричали. Потенциальные доносчики исчезли с горизонта, но положение не становилось менее угрожающим. Мон родители настаивали на том, чтобы я отошла подальше от демаркационной линии на запад. Пока не было никаких средств сообщения, поезда не ходили, так как рельсы были разбиты; можно было только идти пешком, но для моих родителей, особенно для мамы, это было невозможно, и мы расстались.
Сколотилась небольшая группа. В ней была пара: она лет сорока, он лет тридцати, потом онн поженились. Она работала библиотекаршей в Керчи, а Керчь немцы брали два раза, сначала взяли, потом отступили, затем вошли снова. Моя знакомая рассказывала, что, когда советские войска были в Керчи, немцы бомбили город почти каждую ночь. Но когда ночь была тихой, жителей охватывал ужас: неужели немцы уже далеко отошли и скоро в город войдет Смерш, начнется расправа с жителями только за то, что они попали под немецкую оккупацию? А когда в следующую ночь снова гудели немецкие самолеты, они облегченно вздыхали. До чего же
надо довести людей, чтобы мирная женщина чувствовала облегчение, заслышав шум вражеских бомбардировщиков! Третьим членом нашей группы была женщина под пятьдесят, очень культурная и образованная (чем она занималась до войны, я не знаю: все тогда скрывали подробности о себе и своей семье, боясь, что их родственники, оставшиеся в СССР, подвергнутся репрессиям). Под самый конец к нам присоединился какой-то неизвестный мужчина, мы не очень хотели его принимать в свою группу, но он совсем не знал немецкого языка, и мы сжалились над ним.
Мужчины по совету представителей с той стороны Мульды достали тележку, туда нагрузили жалкие пожитки и продукты, сухой горох, чечевицу, макароны из разграбленных магазинов (в Германии повторилось то, что было в Советском Союзе: грабили продуктовые магазины; у победителей-американцев было все, а немцы тоже достаточно голодали во время войны). Мужчины нашей группы по очереди тащили тележку. У нас, женщин, были старые испорченные велосипеды, на которые мы нагрузили немного своей одежды, по одному серому солдатскому одеялу и по простыне. Велосипеды эти мы катили, ехать на них было невозможно.
В противоположность злополучным сотрудникам «Винеты» мы направились на запад. Нас никто не задерживал, но нам приходилось обходить американские посты. Многие немцы, эвакуированные из Рейнской и других западных областей, теперь, когда бомбардировки кончились, хотели вернуться как можно скорее домой. Но американцы опасались, что беженцы запрудят дороги и помешают передвижению войск. Некоторым беженцам давали пропуска на передвижение, но большинство желавших двигаться на запад пропусков так же, как и мы, не имели. Приходилось обходить американские посты, расставленные на дорогах. Деревенские дети сделали себе из этого игру: увидев на дороге беженцев, они бежали навстречу и говорили: «Вот там стоит американский пост, а вот там вы можете его обойти». Но обходить посты было нелегко: тропинки не асфальт, тянуть тележку, которая легко могла развалиться, было особенно трудно.
Непреодолимой преградой нам представилась довольно широкая река Заале, на мосту через нее стоял американский пост. В некотором отдалении от моста ходил довольно примитивный паром, но и там на берегу стоял постовой.
Мы нашли заброшенный тир и расположились в нем. Был май,
http://грава.рф/tseny/asfalt/ где купить асфальт в Москве.