Писцовый наказ XVI в. и его реализация
В описании ряда селений, пострадавших от войны, сказано об уходе крестьян. Из 64 поселений (см. табл. 1) в 15 случаях определенно обозначено, что крестьяне «сошли безвестно от войны», еще в 9 случаях крестьяне ушли и деревни были сожжены. В деревне Олениной Кудеверского стана 1 крестьянин был убит, а один «вышел» «в Олян-скую черную волость от войны»39, а из деревни Букрово Столбушенской волости крестьяне, спасаясь от войны, ушли в Псков и «померли во Пскове в осаде»40. В 40 селениях писцами явно не указано на причину ухода, но, по всей вероятности, этот уход «безвестно» также был связан с прохождением воинских частей.
Как видно из табл. 1 в 90 поселениях отмечено, что жильцы «на печище дворы ставят», а это более 31% от всех сожженных селений. Налицо некоторый процесс восстановления поселений и хозяйства после военной разрухи: доля таких поселений составила 11% от всех живущих селений уезда. Однако урон, нанесенный войной, все-таки был значителен. 128 деревень запустело от войны полностью: в них отсутствуют живущие крестьянские, бобыльские дворы, а также помещичьи и людские (что составляет 15% от всех живущих). В остальных описано наличие живущих дворов — либо не все население было перебито или ушло, либо в момент описания шло отстраивание дворов. Если предположить, что в пострадавших от военных действий поселениях не было до этого момента пустых дворов, то оказывается, что максимально пострадали, конечно, те населенные пункты, из которых крестьяне вышли или были убиты: от 85 до 88% всех дворов запустело. В сожженных селениях запустело около 54% дворов, а в тех, которые отстраивались в момент описания, в пусте осталось 27% дворов.
Давняя пустота в Пусторжевском уезде была связана с прошедшим по его территории, как и по другим районам страны в конце 1560-х — начале 1570-х годов, моровым поветрием (см. табл. 1). Давность запустения, с одной стороны, проявляется в том, что 96% всех случаев, входящих в эту группу, приходится на пустоши. Из восьми деревень, в которых крестьяне умерли в мор ил и до письма 1574 г., в половине отсутствует крестьянское население и, возможно, они написаны деревнями ошибочно. В оставшихся четырех деревнях информация о смерти крестьян относится к пустым дворам, в то время как в них описаны и живущие крестьянские или бобыльские дворы.
С другой стороны, в целом ряде случаев писцами зафиксированы примерные даты запустения. Самая поздняя из них — 8 лет, что соответствует проведению дозора С.Куд-рявцовым и подъячим К.Несвитаевым41. Все остальные даты опускаются ниже отметки в 1574-1575 г. Так, указывается на запустение или смерть крестьян «в мор», «в по-ветрее» 10, 13, 15 лет назад, что соответствует примерно 1572, 1569, 1567 гг. Скорее всего, в тех 27 случаях, когда в писцовой книге сказано, что пустошь запустела 10-15 лет назад без указания на мор, также имеются в виду поветрия. Для четырех пустошей бывшего поместья князя П.М.Шеховского, записанного за Д.М.Горяиновым в 1582-1583 г., дата запустения указана «лет с 30»42. Возможно, в данном случае мы имеет дело с опиской копиистов, пользовавшихся не слишком исправным материалом: слишком сильно* отличается эта дата от всех других, содержащихся в тексте писцовой книги. Вообще, в 60% случаев можно определить примерное время запустения.
Видимо, писцы проводили сверку с упоминавшимся выше дозором. В 45 случаях время запустения указано «до письма Степана Кудрявцева да подьячего Кушника Не-свитаева». Возможно также, что часть сведений о давней пустоте была взята писцами из упоминавшейся выше дозорной книги.
Последняя группа причин запустения, фиксировавшаяся писцами, связана с уходами крестьян. Как видно из табл. 1, больше 40% уходов крестьян в той или иной мере было связано с войной. В подавляющем большинстве случаев место, куда уходили крестьяне, писцам неизвестно, кроме того случая, когда крестьяне ушли от войны в Псков
и там умерли. Те 11 случаев, когда известно не только направление выхода крестьян, но и зачастую их даты, относятся к описанию одного поместья, а именно поместной дачи ПТ.Рябинина, расположенной в поместных землях Кудеверского стана. Трудно сказать, с чем связана такая точность описания выходов крестьян именно в этом поместье. Сам П.Г.Рябинин в момент описания находился в плену в Литве и поместье ведал его сын43. Поместная дача состояла из 36 пунктов: 1 сельцо, 11 деревень, 1 починок, 21 пустошь и 2 селища. Частично картина крестьянских переходов в помесной даче Ряби-нина представлена на рис. 2. Из 36 селений дачи на карту нанесены лишь 11, что связано с проблемами локализации древних селений. Из 11 поселений, для которых указано направление выхода, 4 описаны в писцовой книге как деревни: Падоржевка, Фофонова, Оленина и Селюхново. Из последней двое крестьян записаны как вышедшие «в Олянс-кий стан в черную волость в нынешнем в 90-м году». Все крестьяне из этих 11 селений вышли в черные волости Кудеверского или соседних — Олянского и Острейского — станов, а также в черную Веснеболоцкую волость. Помимо 90-го года еще в пяти пустошах указан год выхода крестьян: 83-й, т.е. 1574/75 г. — время предыдущего дозора.
Писцовая книга Ржевы Пустой позволяет проследить еще один аспект деятельности писцов, а именно — внимание к положению и занятиям крестьянского населения. Так, в отношении 52 человек (крестьян и бобылей) указано, что они «приходцы» или «новоприходцы», из них 11 человек к моменту описания уезда либо умерли, либо ушли, либо о них ничего не известно. На основании описания трудно сделать вывод, какое различие вкладывалось писцами между этими двумя терминами: в подавляющем большинстве случаев речь идет о «приходцах» и лишь в 7 случаях крестьяне и бобыли названы «новоприходцами», причем в одном случае записано, что «крестьянин пришел ново»44, а в деревне Зубковой один крестьянин назван приходцем, а другой — новопри-
ходцем45. Доля приходцев и новоприходцев, которые жили в селениях уезда в 1582-1583 гг., составляет чуть более 3% от живущего крестьянского населения, описанного в писцовой книге. Приходцы зафиксированы в 44 селениях, из которых 30 — деревни и по 7 починков и пустошей, т.е. деревни составляют 68%. Приходцы не являлись исключительным населением этих деревень и починков: они составляли около 46% крестьянского и бобыльского населения в них. Максимальное число приходцев, зафиксированных в одной деревне, — 3: два бобыля и крестьянин, причем в целом в деревне указаны еще три крестьянина.
Что касается занятий крестьян, то в Пусторжевской писцовой книге упомянуты некоторые ремесленные специальности. Наибольшее количество составили кузнецы, их 7м, причем об одном из них записано: «двор пуст кузнецов Иванка Морозова, взяли в город в Заволочье в казеные кузнецы»47, где на посаде и описан его двор. В уезде жили 3 гончара, 2 сапожника, по одному «портному мастеру», коновалу и дегтярю48, не считая 12 ремесленных дворов в слободке Михалковой49.
Встречаются в писцовой книге и некоторые другие подробности. Так, в описании деревни Заболотье Борутского стана, входившей в старинное поместье Я.В.Пушечни-кова, читаем: «да двор пуст Кирилка Макарева, а Кирилко отдан по государеве грамоте Петру Горяинову»50. В деревне Розщеново жил староста Лешута Лобанов51, а в деревне Полубежница стоял двор помещика П.А.Пушечникова и жил его приказчик Якушко Михайлов52, в деревне Климетино жил целовальник Иванко Яковлев53. Встречаются указания на национальность или прежнее место проживания: два бобыля «литвина» и один бобыль «ноугородец»54.