Приведём ещё один пример. Историки, работающие с лето­писными источниками, знают, что поляне считаются родствен­ными ляхам-полякам. Из того же рода ляхов вышли летописные братья Радко и Вятко, якобы, давшие имена славянским племе­нам радимичей и вятичей. Однако, квази-патронймический фор­мант -ичи широко применяется в древнерусских источниках для обозначения самых разных народов (например, русичи, немчи-чи, мордовичи и др.), и совсем не является свидетельством о про­исхождении названия племени от имени родоначальника.
Как считают археологи, в действительности же вятичи род­ственны северянам и вышли из антской среды. Готы, как и дру­гие германцы, называли антов венедами [37]. Последнее означа­ет, что не исключено происхождение племенного названия вяти­чей от этнонима «венеды», о чём, например, писала Мария Гим-бутас [7J. Согласно другой версии, это название произошло от праславянского слова vet — «мокрый, влажный» [25].
«Вельбарские» топоформанты за-, -ье (-ьи) в Восточной Европе
Вместе с рассмотренными нами ранее формантами -ск, -ско (-цк, -цко) в пределах ареала вельбарской культуры достаточно распространёнными являются форманты -ье, -ьи. Пояс повышен­ной концентрации топонимов с формантами -ье, -ьи (5-8%) про­тянулся по северу Польши от устья реки Одры (Одера) через всё Польское Поморье в Мазовию, и далее закручивается в Малую Польшу и Верхнюю Силезию (рис. 10).
Вне Польши эти форманты встречаются нередко в названиях селений Хорватии (до 8-10% топонимов) и на юге Болгарии (до 6-7%). Однако наибольшей концентрацией топонимов с формантами -ье, -ьи (6-10%) в пределах собственно ареала вельбарской культуры отличается Западное Полесье (как белорусское, так и украинское). Причём, в Западном Полесье данные топонимические суффиксы наиболее часто сопровождаются префиксом за-, который едва мож­но считать часто используемым в польской топонимии (исключе­нием является лишь более-менее популярное название Zalesie).
Западное Полесье послужило началом для нового пояса то­понимов с формантами за-+-ье и -ье, протянувшегося на северо-восток Белоруссии вдоль возвышенностей Белорусской гряды. Не исключено, что славяне вельбарской культуры, являющиеся но­сителями данных топоформантов, появились здесь уже в середи­не I тысячелетия н.э., т.е. в период первой волны славянского переселения. Вполне вероятно, что данные славяне впервые за­несли на эти земли предметы среднеевропейского происхожде­ния, заимствованные до того в Римской империи.
На северо-востоке Белоруссии доля топонимов с форманта­ми -ье, -ъи достигает своего максимума в Полоцком Поозерье, к югу от Западной Двины (до 12-15% от всех топоназваний). В со­седнем Смоленском Поднепровьедоля аналогичных топонимов достигает только 7-10%. Возможно, что названный район повы­шенной концентрации данных топонимов сформировался в бо­лее позднее время, например, в эпоху формирования культуры смоленско-полоцких длинных курганов, т.е. с VIII века.
Следующий район концентрации топонимов с формантами за-+-ье и -ье приходится на Псковско-Новгородский регион, при­чём охватывает преимущественно северную и восточную часть ареала культуры псковских длинных курганов, где в дальнейшем произошло становление культуры новгородских сопок.
Пока лишь можно предположить, что носители данных то­поформантов обосновались здесь вместе с венедами в результате первой волны славянского переселения в середине I тысячелетия н.э. Доказательством этому могут послужить обнаруженные на северо-западной и северо-восточной окраинах ареала псковских длинных курганов предметы провинциально-римского происхож­дения. Таким образом, потомки вельбарского населения могли не только вместе с венедами принять участие в формировании культуры псковских длинных курганов, но и стать «благодатной почвой» для становления возникшей на этих землях в VIII веке культуры новгородских сопок.
В заключение отметим такой интересный факт. В центре Причудского ареала топонимов с «вельбарскими» формантами расположен город Гдов, в названии которого можно обнаружить
тот же корень, что и в имени польского города Гданьск. Вместе с тем, такая же основа характеризует большое количество топони­мических названий Пруссии, Литвы и Латвии. Ряд учёных ранее видели в этом корне имя германского народа «готы» (или «гуды»). Однако сейчас наиболее признанной является точка зрения, что данная топооснова имеет балтийское происхождение, и вероят­но происходит от прусского слова gudde — «кустарник», «лес» (или, возможно, «болото») [40, с. 45].
Глава 4. МЕЧЕНЫЕ АТОМЫ СЛАВЯНСКИХ ПЕРЕСЕЛЕНИЙ
Псковские кривичи и «венедские» топоформанты -ово, -ево, -ино
Л.Н. Гумилёв предполагал, что кривичи появились в Вос­точной Европе в результате второй славянской переселенческой волны с берегов Лабы (Эльбы) на рубеже VIII-IX веков. Об этом, по его мнению, свидетельствуют этнонимы: имена старых сла­вянских племён оканчиваются на -яне (поляне, древляне, северя­не), а вновь прибывших — имеют формант -ичи (кривичи, ради­мичи, дреговичи) [10].
Вопрос о происхождении названия «кривичи» не является решённым, и до сих пор вызывает споры в научных кругах. В начале XX века русский историк А. Нечволодов констатировал, что «в Волковском лесу, на возвышенной местности, откуда бе­рут начало почти вес великие Русские реки, было расселено пле­мя Кривичей, так называвшееся по причине большой кривизны рек, на которых они жили» [19, с. 78].
Имя «кривичи» соответствует латышскому названию рус­ских (krievs), или же всех восточных славян, в частности, белору­сов (baltkrievs). В Латвии существуют древние местные названия, связанные с этим именем, например, высшая точка Курземе-гора Криеву-калнс («Русская гора») [22, с. 41]. Этот этноним свиде­тельствует о давнем соприкосновении балтеких племён (предков латышей и литовцев) с кривичами. Белорусские источники пред­лагают ещё одну версию, связывающую этноним «крыв1чы» со словом «крэуныя» («близкий по крови») [18].
Существует даже балтекая версия происхождения племен­ного названия «кривичи» — от имени балтекого бога или леген­дарного родоначальника Креве (или же от языческого литовско­го жреца Криве-Кривейте). При этом историки иногда обраща­ют внимание на отсутствие кривичей в летописном списке сла­вянских племён, якобы пришедших с Дуная. К тому же кривичи не попали ни в перечень племён, чей язык «словенск есть», ни в список племён, говорящих «на своих языках» [1, с. 96].
Впрочем, В.В. Седов, который категорически выступает про­тив неславянской (балтской) принадлежности кривичей, не от­рицает смешения их с балтским населением. Дело в том, что пред­ки кривичей в ходе своего переселения из Центральной Европы (с территории современной Польши или даже востока Германии) прошли через земли, заселённые балтскими племенами, и даже частично осели на ранее балтских территориях.
Археологи выделяют две группы кривичей — псковскую и смоленско-полоцкую, что соответствует различиям в этническом субстрате, т.е. населению, проживавшему на этих землях до при­хода славян. Псковские кривичи — потомки носителей культуры длинных курганов, смешавшиеся в бассейнах озёр Ильмень и Псковско-Чудского с местным финно-угорским населением.
Ареал концентрации псковских длинных курганов южнее Псковского озера в полной мере соответствует обширному мас­сиву топонимов с «венедскими» формантами -ово, -ево, -ино, где их доля сейчас превышает 50-60%. Этот массив охватывает Бе-жаницкую возвышенность, запад Судомской возвышенности и почти полностью бассейн реки Великой. Понижение доли топо­нимов данной группы до 30-40% в других частях ареала псковс­ких длинных курганов (в северной части Псковской области, в бассейне Меты и на Валдайской возвышенности в Новгородской области) вполне увязывается с более поздними перемещениями на эти земли другой группы славян. Данные славяне, являющие­ся носителями культуры сопок, не только создавали свои соб­ственные поселения на этих землях, но и, как свидетельствуют археологи, вытесняли местное население — носителей культуры псковских длинных курганов.
Северная граница господства «венедских» топоформантов -ово, -ево, -ино на территории Псковской области является одно­временно и лингвистическим рубежом — между «окающими» гдов-скими и новгородскими говорами к северу и «акающими» псков­скими — к югу. Вероятнее всего, севернорусское «оканье» было занесено на север современной Псковской области новгородски­ми словенами — потомками носителей культуры сопок. С другой стороны, говоры к югу от Пскова отличаются не только наличи-
ем южнорусских и белорусских черт, но и обладают древнейши­ми чертами, связывающими их с диалектами Польского Помо­рья. Это, например, произношение форм типа вегли вместо вели, жагло вместо окало, неразличение шипящих и свистящих, пере­ход звука съхъ словах спрахывать, мяхо [13].

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Городские поселения: возникновение, функции, внешний облик

Золотое кольцо России

Изменение границ Псковской земли

Демографические процессы: численность, миграция, половозрастная структура