В результате первой волны славянского миграционного пе­редвижения крупные массы выходцев из Повисленья расселились в Полоцком Подвинье, Смоленском Поднепровье и далее на во­стоке в Волго-Клязьминском междуречье. Западную часть этих обширных пространств охватывал ареал тушемлинско-банцеров-ской культуры, ранее заселённый днепровскими балтами [31]. Считается, что здесь пришлые славяне не создавали собственных поселений, а подселялись к уже существующим, основанным ме­стным балтским населением [35].
Тем не менее, всё же существует переходный «венедский мо­стик» между Польшей и Центральной Россией, протянувшийся с юго-запада на северо-восток Белоруссии, где доля топонимов с «венедскими» формантами составляет от 10 до 20%. Причём этот «мостик» почти строго соответствует возвышенностям Белорус­ской гряды, что подтверждает отмеченный археологами харак­тер миграции славян первой волны (т.е. на рубеже IV-V веков).
Доля топонимов с формантами -ово, -ево, -ино вновь повыша­ется в Белорусском Поозерье (особенно в Витебском Поозерье -до 30% и выше), которое в ранее средневековье являлось западной частью ареала формирования археологической культуры брасле-тообразных сомкнутых височных колец, а в дальнейшем — культу­ры смоленско-полоцких длинных курганов. Обе данные археоло­гические культуры отождествляются нами с данными топоними­ческими формантами. Однако славяне почти до конца I тысячеле­тия н.э. не составляли большинства на этих землях, чем и объясня­ется пониженная доля топонимов с данными формантами.
Иная ситуация сложилась в восточной части данного регио­на (Верхневолжье и Москворечье), ранее заселённого носителями позднедьяковской археологической культуры. Пришлое славянс­кое население здесь было более многочисленным, и стало активно распространять свою культуру на восточную часть Волго-Окско-го междуречья и Среднего Поволжья, заселённого волжско-финс-кими племенами (меря, мурома и др.). В итоге славянское населе­ние, осевшее в Верхневолжье и Волго-Окском междуречье, посте­пенно славянизировало местные финно-угорские племена и стало ядром древнерусского населения Северо-Восточной Руси. В IX-X
веках данная группа славян (т.н. Ростово-Суздальской ветви) рас­селяется к северу, вплоть до южных берегов Белого озера [35].
Поэтому неслучайно, что доля топонимов с «венедскими» формантами достигает максимума (до 70% и выше) в восточной (ранее — Ростово-Суздальской) части своего ареала. Ареал, где топонимы с данными формантами составляют более половины географических названий, охватывает почти полностью Москов­скую, Ярославскую и Владимирскую области, южные части Псковской и Тверской областей, восточную часть Смоленской области, западные части Костромской и Ивановской областей, а также смежные части прилегающих областей.
Также в середине I тысячелетия н.э. крупные массы славянско­го населения оседают в бассейнах озёр Псковского и Ильмень, ра­нее заселённых прибалтийско-финскими племенами. Район рассе­ления данной группировки славян соответствует хорошо изученно­му археологами ареалу культуры псковских длинных курганов [31, 36]. Археологи нашли аналогии между древностями псковских длин­ных курганов и памятниками суковско-дзедзицкой культуры [35]. Миграционные волны славян прошли через земли западнобалтс-ких племён, и втянули в себя группы неславянского населения, чем объясняется наличие в ареале псковских длинных курганов гидро-нимии и прочих атрибутов балтского происхождения [2,30]. В фор­мировании культуры псковских длинных курганов приняло учас­тие и местное прибалтийско-финское население [32].
Таким образом, значительная часть ареала расселения носи­телей культуры псковских длинных курганов (особенно в бассей­не р. Великой), а также славян — носителей археологической куль­туры браслетообразных сомкнутых височных колец, соответству­ет району наибольшей концентрации топонимов с формантами -ово, -ево, -ино. Исходя из этого, можно сделать предположение, что среднерусские форманты -ово, -ево, -ино были занесены славянски­ми переселенцами первой волны и стали служить для топонимо-образования на этих землях с V века, т.е. являются самыми ранни­ми в Центральной России. Очевидно, что распространение этих топонимических формантов на соседних (первоначально неславян­ских) территориях происходило параллельно с расширением Московского княжества вплоть до последней четверти XV века.
Однако после включения в состав Московского Великого княжества Новгородской земли, а затем и южнорусских терри­торий, форманты -ово, -ево, -ино перестали быть единственными в топонимии расширившегося государства, хотя эти форманты и сумели создать к этому времени колоссальный массив топони­мов почти без присутствия иных формантов. Тем не менее, дан­ный формант распространялся и позже вследствие миграций на­селения за пределы собственно московских земель.
Гуды — это готы-германцы или славяне?
Известно, что литовцы долгое время называли своих юж­ных соседей славян-белорусов гудами (лит. Gudas — «белорус») -именем, производным от этнонима «готы». Связано это с тем, что в течение столетий юго-западными соседями предков литов­цев было население вельбарской культуры Ойума, которое по главенствовавшему этносу именовалось готами, хотя в его составе всё же доминировали славяне. И когда собственно готы-герман­цы покинули Мазовию, Подлясье и Волынь, предки литовцев перенесли этноним готы на коренных жителей — славян [34, 37].
Известный литовский археолог и этнограф Мария Гимбутас [7] приводит многочисленные примеры заимствования в славянс­кие (в т.ч. в русский) языки слов готского происхождения: xyza -дом, hlevu — конюшня, загон для скота (вероятно, от готского сло­ва «hlaiv» — могила), hlebu — хлеб, буханка, bljudo — блюдо, kotitu -котелок, dulgu — долг, lihva — доход, penedzi — деньги, монеты (на­пример, в польском языке), meci — сабля, vitedzi -рыцарь, витязь, troba — труба и др. От готов, живших вдоль Дуная, на территории современной Болгарии, славяне переняли слова vino — вино, vinogradu — виноградник, smoky — смоковница, инжир и др.
Археолог В.В. Седов [37] полагает, что переселение готов в северное Причерноморье происходило в два этапа. Первая вол­на переселения пришлась на последние десятилетия II века н.э., вторая волна — на середину III века н.э. Обе переселенческих вол­ны способствовали формированию и развитию Черняховской археологической культуры, локализованной в северном Причер­номорье. Дело в том, что вместе с германцами-готами в этой миг-
рации участвовали и многочисленные славяне — потомки носите­лей пшеворской культуры Повисленья, позже от готов приняв­шие множество элементов вельбарской культуры.
Рассказывая о переселении готов к Понтийскому морю, ис­торик Иордан говорил о двух ветвях готов — везеготах и острого-тах. Большинство исследователей до сих пор полагает, что это был результат географического размежевания. Так, везеготы осе­ли к северу от нижнего Дуная, и отсюда, якобы, произошло их название — «западные готы», т.е. вестготы. Остроготы посели­лись в восточных землях северного Причерноморья, от чего по­лучили название «восточные» — остготы.
Однако В.В. Седов считает, что везеготами назывались носи­тели вельбарских древностей первой волны миграции готов. Они поселились в последних десятилетиях II века на правобережье Днестра и несколько западнее и заложили основы Готии. Ванда­лы называли везеготов «трулами», то есть «днестровцами» (Трул — одно из древних названий Днестра). Согласно Иордану, остро­готы принадлежали к другому племени — они вышли из знатней­шего рода Амалов, в то время как везеготы происходят из рода Балтов. Вероятно, остроготы составили основу второй волны миг­рации вельбарского населения. Готы второй миграционной вол­ны, по-видимому, смешались с везеготами и подчинились им [37].
Незадолго до того А.И. Попов обратил внимание на другие названия остроготов и визиготов. Остроготы также назывались грейтунгами, т.е. «степными жителями» (то же, что и «поляне»), а визиготы — тервингами, т.е. «лесными жителями» (то же, что и «древляне»). Известный топонимист подчеркнул, что такое деле­ние «совершенно совпадает с разделением спустя несколько сто­летий обитавших примерно на этих же приднепровских землях славянских племён (поляне и древляне русской Начальной лето­писи)». Он считал, что это «показывает силу воздействия геогра­фических обстоятельств на образование наименований различ­ных по происхождению племенных групп, попадающих в одина­ковые природные условия одной и той же местности» [22, с. 25]. Но, может быть, это является примером не только географичес­кой, но и этнической преемственности?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Городские поселения: возникновение, функции, внешний облик

Золотое кольцо России

Изменение границ Псковской земли

Демографические процессы: численность, миграция, половозрастная структура