Топонимист В.А. Никонов в своё время высказал предполо­жение, что изначальным ареалом топонимов с формантом -иха в Европейской части России является Нижегородско-Кинешемская часть Поволжья (ныне Ивановская, Владимирская и северная часть Нижегородской области). Также он отмечал, что такие то­понимы часто встречаются на востоке Костромской области (в Поветлужье) и в Вологодской области (вдоль реки Сухоны) [20]. При этом география распространения этого топоформанта ис­пользовалась им как серьёзный аргумент в пользу «теории фор­мантов». Так, например, в Зауралье названия населённых пунк­тов с формантом -иха, словно «меченые атомы», прочерчивают чёткий путь массовой миграции населения [21].
Вместе с тем, пример географического распространения топо­нимов с формантом -иха использовался также и как аргумент, оп­ровергающий «теорию формантов». Например, А.И. Попов обра-
тил внимание на то, что в материалах новгородских писцовых книг XV-XVI веков географические названия Шелонской, Вотской и Де-ревской пятин крайне редко имеют формант -иха, тогда как в Бе­жецкой пятине таких названий очень много. Далее он подметил, что Бежецкая пятина отличалась от других особенностями ведения сельского хозяйства (в частности, практикой подсечного земледе­лия), в связи с чем и образовались эти названия с -иха с уменьши­тельным (полупренебрежительным) оттенком в отношении обозна­чаемых ими земельных участков малого масштаба [23].
Подытоживая сказанное, А.И. Попов подчеркнул, что «сле­дует помнить то, что никаких существенных выводов из заметной повторяемости подобных окрнчаний географических имён делать нельзя без дальнейшего тщательного исследования», и «во всяком случае нет никакого основания считать наличие суффикса -иха следом какого-либо колонизационного потока…» [23, с. 195].
В целом не отрицая предложенное А.И. Поповым объясне­ние происхождения специфической топонимической «окраски» Бежецкой пятины, всё же заметим, что ареалы, где достаточно часто используются топоформанты -иха, настолько чётко лока­лизованы и выстраиваются в определённом порядке, что возни­кает сомнение в их одновременном возникновении в разных ре­гионах на местной почве.
География распространения топонимических формантов -иха на севере и северо-западе Европейской России скорее подтвержда­ет предположение о миграционном характере возникновения аре­алов их повышенной концентрации. Так, пояс топонимов с фор­мантом -иха протянулся почти по всей Вологодской области от Кубенского озера вниз по реке Сухоне до Северной Двины (вклю­чая низовья её правого притока Вычегды). Далее данный пояс рез­ко поворачивает на юг, следуя вверх по реке с символичным на­званием Юг, переваливает через водораздел Северных Увалов, создавая в бассейне Межи и верховьях Ветлуги (левого притока Волги) ещё один район сравнительно высокой концентрации то­понимов с формантом -иха (до 20% топоназваний в Межевском и Шарьинском районах, расположенных на востоке Костромской области). В Нижегородской области этот пояс имеет своё продол­жение, протягиваясь вдоль Ветлуги вплоть до Волги (рис. 1).
Таким образом, более вероятно, что изначальным ареалом зарождения топоформанта -иха является не Волжско-Клязьминс-кое междуречье, а уже упомянутая Бежецкая пятина Новгородс­кой земли (особенно верховья реки Мологи на северо-востоке ны­нешней Тверской области, в средние века называемые Бежецким Верхом). Отсюда этот формант с новгородскими переселенцами распространился на землях, осваиваемых совместно с Ростово-Суздальским княжеством. Так, например, историки отмечают миг­рации новгородских словен по реке Мологе и через Белое озеро по реке Шексне в землю мери, т.е. в Ростово-Суздальскую землю [26]. Вместе с тем данные археологии свидетельствуют, что миграции словен новгородских с северо-запада, пополнявшие население Ро-стово-Суздальской земли, происходили ещё в Х-ХШ веках. Уже тогда могло начаться формирование специфической топоокраски Волжско-Клязьминского междуречья, ставшего в дальнейшем ча­стью Суздальско-Нижегородского княжества.
В конце XIV века — первой половине XV века все названные ареалы распространения топоформанта -иха вошли в состав Московского княжества. При этом ареалы топонимов с данны­ми формантами почти полностью опоясывают территории со­хранявших до второй половины XV века независимость Ярос­лавского, Ростовского и Тверского княжеств, а также более ран­ние приобретения Москвы — земли Костромского, Галицкого и Белозерского княжеств.
На стыке истории и географии: топоформанты -екая, -ское
На севере Европейской России находится обширный по пло­щади ареал очень высокой концентрации топонимов с форман­тами -екая, -ское. В ряде районов на севере Вологодской области и юге Архангельской области доля топонимов с данными фор­мантами достигает 50-60%. Как отмечал В.А. Никонов, южная граница данного ареала соответствует исторически сложивше­муся социальному рубежу, выделяющему районы севера Евро­пейской России;" свободные от крепостной зависимости [21]. К этому можно добавить^что отмеченный рубеж также почти иде­ально повторяет северную границу Великого княжества Москов­ского на 1425 год (рис. 2).
Однако оказывается; что реальные названия сельских посе­лений отличаются от официальной топонимики, с XIX века пуб­ликуемой в административных изданиях (в частности, в Списках населённых мест Российской империи 1861-года). Например, офи­циальное название деревйи — Чакольская, фактическое- Чакола; Олькинская — Нижний СметаНец; Плоскинская — Верхний Сме-танец; Молтосовская — Зёмец и т.п. [38, с. 85]. Другими словами, топонимы с данными формантами были насильственно закреп­лены местными администрациями за уже имеющимися сельски­ми поселениями. И произошло это в какой-то исторически огра­ниченный промежуток, определение которого вполне по силам краеведам, занимающимся изучением местной топонимии.
Также следует отметить, что форманты -екая, -ское (-цкая, -цкое) пользовались большой популярностью при названии на­селённых пунктов на юге Европейской России (особенно в обла-
стях донского и кубанского казачеств), причём данный процесс сохранял свою активность и в советский период. Но едва ли воз­можно объяснить создание одновременно двух ареалов повышен­ной концентрации топонимов с данными формантами массовы­ми миграционными передвижениями населения (возникает воп­рос: какой из этих двух ареалов первичен, а какой — вторичен?). Таким образом, хотя очевидна «региональность» топонимов с данными формантами, их правильнее рассматривать как «исто­рические», т.е. сформировавшиеся в определённый исторический промежуток времени.
Вероятнее всего, историческими предшественниками данных топоформантов были суффиксы -ск-, -цк-, которые в формах -ск, -цк, -ско, -цко можно часто увидеть в названиях сельских поселе­ний Лужско-Ильменского региона и западной части Брянской области. Поэтому северный и южный ареалы повышенной кон­центрации топонимов с формантами -екая, -ское (-цкая, -цкое)
можно рассматривать как пояса, протягивающие далее на вос­ток традиции топонимообразования с помощью суффикса -ск-(-цк-), но уже в «осовремененной» форме.
В следующих главах книги представлены результаты картог­рафического анализа распространения топонимических форман­тов свыше 100 тысяч населённых пунктов, расположенных на зем­лях раннего славянского освоения в Центральной, Восточной и Южной Европе. Но, переходя к географическому осмыслению рас­пространения топонимических формантов славянского мира, сле­дует вспомнить замечание В.А. Никонова, что районы концентра­ции названий с определёнными формантами не сразу возникли в тех границах, которые видны сегодня. «Частота не указывает на место возникновения: нередко бывает наоборот — там, где явление возникло, ему негде развиваться, оно стеснено старшими конку­рентами, а становится оно преобладающим там, где, говоря воен­ным языком, вырывается «на оперативный простор»» [21, с. 38].
Конечно же, рассмотренная ниже связь между географией топонимических формантов и ареалами археологических культур, отождествляемых с определёнными раннеславянскими группиров­ками, является лишь научной гипотезой, требующей как серьёзно­го критического переосмысления, так и дальнейшего конструктив­ного поиска. Однако предложенный нами вариант реализации на практике «теории формантов» позволяет читателю проследить многие перипетии освоения славянами интересующего нас регио­на, не выходя далеко за рамки географической науки. Сведения по археологии, этнологии и истории здесь представлены вполне гео-графично: с опорой на анализ пространственных перемещений (миграций) населения, причём, в тесной связи с природной сре­дой, этнонимикой и топонимикой региона исследования.
Глава 2 ГЕОГРАФИЯ ТОПОНИМИЧЕСКИХ ФОРМАНТОВ И АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ
Форманты -ов, -ев, -ин и пшеворская культура

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Городские поселения: возникновение, функции, внешний облик

Золотое кольцо России

Изменение границ Псковской земли

Демографические процессы: численность, миграция, половозрастная структура