Как видим, убедительных доказательств поджога архива Дроз­довым в вышеприведенных строчках нет, как нет и свидетельских по­казаний. Обвинения строились во многом на предположениях, догад­ках и сопоставлениях обстоятельств. Подозрение вызвало и сообще­ние пожарных о том, что с прибытием пожарной машины «через 2-4 минуты после первой, Дроздов был уже на пожаре, держался спокойно и на вопрос о ценностях в горящем помещении ответил, что ничего нет, горят бесценные бумаги». Естественно, у следствия возникло предпо­ложение о возможном поджигателе. Иначе как мог Дроздов так быст­ро оказаться на месте пожара?! (проживал он на Плехановском поса­де). Во время пожара здание архива было оцеплено войсками, вещи охранялись милицией, ящик стола, из которого как заявил Дроздов, были похищены деньги, оказался незакрытым на замок, «последний же был в исправности и без следов взлома». Следовательно, деиег либо не было вообще, либо их взял накануне Дроздов!
Поэтому по совокупности изложенного вывод следствия прозву­чал однозначно: «дабы скрыть растрату, Дроздов в ночь на 7 февраля, стараясь быть все время в обществе, и улучив момент, пробрался в ар­хив, поджег таковой, предварительно наложил бумаги на стол свиде­теля Эгле, чем причинил государству ущерб порчей помещения и инвен­таря на сумму 874 руб.88 коп., а также пожаром уничтожено до 100 пудов печатных изданий…». Последние в силу их исторической ценно­сти стоимостной оценке не поддавались.13
15 июня 1927 г. Псковский губернский судна основании представ-
ленного заключения приговорил В.П.Дроздова к четырем годам лише­ния свободы со строгой изоляцией, с поражением в правах на такой же срок и взысканию с него убытков на сумму 2 тыс. 424 руб. (ущерб от поджога и допущенная растрата). Соучастником растраты был при­знан и Д.П.Кустов, приговоренный к одному году лишения свободы условно.14
5 июля 1927 г. бюро Псковского горрайкома ВКП(б), учитывая факт осуждения В.П.Дроздова и добавив обвинение в «двоеженстве» (Дроздов вступил в брак, не оформив официально развода в первой женой), исключило его из рядов партии.15
В.П.Дроздов, с 8 февраля 1927 г. находившийся в Псковском гу­бернском исправдоме, в ноябре того же года обратился с письмом в ЦК ВКП(б), в котором, считая решение суда незаконным, а обвинения надуманными, просил вмешаться в его судьбу. Текст письма, в кото­ром В.П.Дроздов приводит дополнительные факты своей биографии, публикуется ниже. Строки его лучше любых исследований прольют свет на случившееся, ярче всего представят жизненный путь этого 29-летне­го человека. Но, скорее всего, письмо до ЦК ВКП(б) не дошло, т.к. под­шито в деле губернской контрольной комиссии с регистрационных номером этого учреждения.
Дальнейшую судьбу В.П. Дроздова проследить не удалось.

Приложение
В ЦК ВКП(б)
от содержащегося при Псковском
окритдоме заключенного Дроздова В .П.
Заявление
Товарищи! Простите, что в трудную минуту Вашей работы на поприще укрепления нашего рабочего государства я оторву Ваше внимание этим своим заявлением. Но, дорогие товарищи, во нмя правды и искания справедливости я вижу единственный выход в сообщении Вам, как по воле слепой буквы «Псковской законности» могут очернить честного человека, забросать его в глазах масс грязью.
Находясь в рядах ВКП(б) с 1917 г., я честно исполнял свой долг партий­ца как на фронтах гражданской войны, так и в последующей своей службе. И вдруг на 10-м году Величия Диктатуры пролетариата я незаслуженно брошен за решетку, где, как видно, и придется окончить свою жизнь, ибо ко всем сво­им ранам здесь я еще получил туберкулез.
Для того, чтобы вам, дорогие товарищ, было ясно мое дело, в котором так усиленно пытаются меня обвинить судейские работники г.Пскова, я оста­новлюсь немного на самом себе, для того, чтобы вы могли взвесить меня, как человека, и мог ли я после всех мук и страданий продать свою совесть тому преступлению, которое мне поставлено в вину.
Родился я в бедной крестьянской семье, из-за малоземелья отец жил в городе в сторожах на 12 рублей в месяц при 7 человеках семьи. Частые болез­ни отца заставляли меня, ребенка 7-8 лет, таскать господам дрова по 1/2 саж. на 4-й этаж, чистить сапоги, носить помои и т.д., одновременно я должен был учиться. Не было ни радостных дней детства, булку белую и ту видел раза три в год. И вот такое время тянулось до 1913 г., когда мне исполнилось 16 лет. Отец, чтобы избавиться от лишнего рта, определяет меня в школу наездников (мальчиком на конюшню), где я н пробыл до 1914 г., до объявления войны.
Когда школу реорганизовали, я попал в 9-й запасной Кавказский полк в Петрограде, где был до 1915 г., а оттуда с маршевым эскадроном попал в 20-й драгунский Финляндский полк за Ригу, где и служил до 1917 г., 20 августа. Когда сдали немцам Ригу, я был сильно контужен, лежал в 18-м запасном гос­питале и по выздоровлении работал в Псковском ревкоме до сдачи Пскова немцам в феврале месяце 1918 г. Отступив после боя в сторону ст.Торошиио, по заданию разведывательного характера комиссара Торошинского боевого участка т.Федюхина ходил во Псков раза три, и вот в сентябре 1918 г. я был на улице Пскова опознан одним белым офицером, неким Корсуновым, как комму­нист и отправлен в контрразведку белых, где я был подвергнут нечеловеческим пыткам, которых не всяким описать даже пером. Меня ставили на раскален­ные угли, прибивали гвоздями руки, прожигали ноги и т.д. и в финале расстре­ляли, выбросили в торфяную яму за городом. Но по счастливой случайности я
остался жив, и голый, в крови добрался до своих до ст.Торошино, откуда с почестями был отправлен в лазарет. Выздоровев, я уехал на Южный фроитв распоряжение штаба 12-й армии, а оттуда был назначен в отдельную Кавди-визию Правобережной группы войск Украины. Участвуя в боях под Киевом с деникинцами, лнчно руководил налетом иа 49-ю якутскую дивизию белых, штаб которых помещался в дер.Княжий двор, около ст Дарница. В налете уча­ствовало 11 человек красных бойцов. Было забрано несколько десятков пуле­метов, пленных и т.д За этот набег я был представлен к ордену Красного Зна­мени. Но через некоторое время попал в плен к деникинцам, и после разных избиений бежал из плена и прошел тылом таковых 560 верст.
Вырвавшись из плена, болел два раза тифом, а с 1920 по 1921 г. включи­тельно служил в особом отделе штаба Юго-Западного фронта в Харькове на разных ответственных должностях. В 1922 г. служил в Кремле в 1-й объеди­ненной школе им.ВЦИК, но открывшиеся раиы оторвали меня от учебы, и я проболел целый год.
1924, 25 и 1926 гг. служил в Екатеринославе на Екатерининской желез­ной дороге по охране денежных сумм, потом уехал в Забайкалье, работал в ОГПУ уполномоченным, и в конце 1926 г. приехал в Псков, где служил зав.гу-бархивом.
С революционным движением познакомился еще в 1916 г. Будучи иа фронте, я один раз ночью, во время прогулки увидел одного солдата, который разбрасывал прокламации РСДРП Латвии. Ои мне дал 4 штуки, объяснил их значение, и вот здесь-то проснулась во мне ненависть в буржуазному строю, раскрылись все раны оскорблений побоями господ в ранние детские годы. Но во время обыска в эскадроне, в седле моем были найдены эти прокламации, и мне в первый день Рождества было всыпано 50 розог.
Дорогие товарищи! Вы не думайте, что я, описывая Вам свою сотую часть всех мук и страданий моей жизни, хочу выставить себя чем-то особенно леген­дарным. Нет, я только прощу вас взвесить мою честную службу, преданность Революции, бросить это на весы правосудия, и уже тогда судите меня за припи­сываемые мне обвинения. Мог лид-измеиить тому делу, за что пролил столько крови? Мне сейчас приписывают обвинение, что я, будучи иа службе в губархи-ве, растратил 1550 руб., и, чтобы скрыть растрату, поджег таковой архив.
Когда случилось это несчастье, на меня посыпались клеветнически чудо­вищные обвинения, основанные на догадках и лживых наговорах, и следствен­ный аппарат стал на их точку зрения и повел по этому пути следствие, а мне же, на все мои ходатайства как в вызове дополнительных свидетелей, очных ставках с лжесвидетелями, в ходатайствах разного рода везде следствие отказывало, и по­строило дело так, что, не найдя истинных виновников, отыгралось на мне, и ват приговор: 4 года строгой изоляции и 4 года поражения в правах и отказ от приме­нения амнистии 10-й годовщины величия первого в мире Октября.
Дорогие товарищи! Услышьте хоть вы крик безвинной отчаянной души человека! Где мне, как ие у вас, искать истины и правды?! Ведь если в капита­листической юстиции существует произвол, где за стечение обстоятельств умер­щвляют безвинных наших товарищей, так неужели из-за близорукости «Псков-

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42

Этой темы так же касаются следующие публикации:

Кузнецы сделали ключ от Псковского кремля

С 1 июля Власьевская башня Псковского кремля изменила свой режим работы

На пристани «Псков» предлагают установить мемориальную доску

В Пскове был выбран ученик года 2018