Краеведческая деятельность Черницкого
«Совершенно неприемлемо, — писала газета «Псковский набат», -когда учреждения передают макулатуру для уничтожения помимо архивных органов. По представленным спискам окрархиву видно, что многие учреждения и организации уничтожают весьма ценные документы».33 Сколько и какой ценности документов было утрачено, остается только предполагать. Однажды, например, крестьянин обнаружил на базаре несколько документов, предназначенных к использованию в качестве оберточной бумаги, и принес их в музей. Среди них оказались древние документы из монастырского архива. Спасены они были, таким образом, совершенно случайно.34 В конце февраля 1929 г. окружная РКИ провела специальное совещание, посвященное ходу «макулатурной кампании». Оно отметило «формальный подход к кампании окружного архивного бюро и негибкость Госторга», рекомендовало строго руководствоваться постановлениями правительства и окрисполкома.35
Но начавшийся необратимый процесс выискивания бумажного «хлама» остановить было уже невозможно. Старые опытные архивисты пытались противодействовать ему, но их протесты не принимались во внимание. Так как кампания проводилась под руководством РКИ, архивисты о самого начала были обречены на беспомощное наблюдение за творящимся произволом: РКИ в ту пору представляла серьезную угрозу для всех, т.к. обладала правом привлекать к партийной ответственности, снятия с должностей с передачей дела в суд за невыполнение своих указаний.
В данной кампании остается неизвестной позиция К.К.Розенбе-ка. Каких-либо подтверждений протеста с его стороны обнаружить не удалось. Скорее всего он вынужден был неуклонно выполнять все предписания «сверху». Во всяком случае, в составленных им отчетах, где речь шла о «макулатурной кампании», особого беспокойства не ощущается: «В связи с проводимой «макулатурной кампанией» окрар-хбюро проделало большую работу по просмотру в разборочной комиссии отобранных списков учреждений», а также «по выделению макулатуры из собственных хранилищ. Всего было 49 заседаний разбор-кома, на которых рассмотрено свыше 100 отборочных списков от 50 с лишним учреждений. Работа проведена вполне удовлетворительно»; «За отчетный период на рынке архивной макулатуры не обнаружено, в отношении учреждений и организаций случаев противозаконной прода-
жи материалов не обнаружено», а проведенное специальной комиссией РКИ обследование установило, что «архивная макулатура выделяется по указаниям Центрархива».36 Думается, однако, что силами небольшого штата окрархбюро, не обладавшего к тому же достаточной квалификацией, опытом старых дореволюционных архивистов, уследить за всеми нарушениями было просто невозможно (не только в Пскове, но особенно в районах округа). По оценке же ученых «макулатурная кампания» для судеб архивов вполне сопоставима с таким явлением, как коллективизация для судеб крестьянства,» тем более, что кампания не ограничилась лишь 1928-1929 гг.: хотя и с меньшим размахом, она продолжалась вплоть до передачи архивов в ведение НКВД (1938 г.). Исключение делалось только для документов по истории партии и революционного движения, сосредоточенных в «секретных» фондах.
Уже в 1929 г. были предприняты меры по «выбраковке» не только документов, но и живых людей: началась кампания по чистке всех советских учреждений, в том числе архивных, от «классово-чуждого элемента». Получил предписание представить характеристики на всех членов окрархбюро и К.К.Розенбек. К чести заведующего можно отнести то, что на всех своих сотрудников он написал положительные характеристики. В них присутствовали, например, такие определения: «безусловно честный человек и заслуживает политического доверия», «заслуживает возможного повышения по работе» и т.п.38
Окружное руководство на предмет дальнейшего использования К.К.Розенбека, очевидно, имело другие планы. Так, уже через полтора года его работы на посту заведующего архивным бюро, в ноябре 1928 г. окружном ВКГТ(б) высказал намерение направить его на годичные курсы при Тимирязевской сельскохозяйственной академии. В составленном при этом отзыве отмечалось, что К.К.Розенбек «политически развит и ориентироваться в обстановке может. В партийном отношении выдержанный и дисциплинированный. Как работник энергичен. Имеет стремление к работе чисто хозяйственной, отрасли — земледельческой. В данный момент работает в качестве зав.окрархбюро. Целесообразно направление на курсы подготовки руководителей-хозяйственников с целью использования его в дальнейшем на этой работе».39
Направление на курсы, однако, по каким-то причинам не состоялось, и К.К.Розенбек оставил службу в окрархбюро лишь в 1930 г., после чего работал в течение ряда лет в разных учреждениях и организациях: был председателем Клишовского сельсовета Псковского района, заведовал тарифно-нормировочным бюро на лесопильном заводе им.-Урицкого, руководил военным отделом в окружной организации Осо-
виахима, редактировал многотиражную газету кожзавода «Пролетарий», преподавал военное дело в Псковской совпартшколе. Затем вновь оказался на музейной работе: 3 января 1935 г. он был назначен директором Псковского государственного музея.40
К.К.Розенбек принял руководство музеем с уже сложившейся структурой: музей располагал штатом сотрудников, накопил определенный опыт работы с посетителями, в организации выставочной деятельности и т.д. В составе его имелись историко-архелогический отдел, картинная галерея, отдел природы, комната В.И.Ленина (ул. Ленина, 3). Музей рдзмещался в Погашенных палатах и в зданиях №№ 1 и 3 по Комсомольскому переулку. Откликался он и на текущие вопросы жизни, организуя выставки по льноводству, коллективизации, промышленности, антирелигиозной пропаганде и др.4′
В мае 1936 г., когда директором музея был уже К.К.Розенбек, началась реорганизация экспозиции в Поганкиных палатах, предусматривавшая расширение за счет ранее пустовавших пяти залов. Был поставлен вопрос о переводе в новое помещение музейной библиотеки, насчитывавшей к тому времени до 20 тыс. томов. Библиотеку предполагалось перевести в здание Солодежни, которое необходимо было отремонтировать. В марте 1935 г. музей принял шефство над Мелеховской школой Псковского района; в апреле организовал выставку «Пятая большевистская весна», освещавшую вопросы подготовки к севу, рассказывающую о колхозной жизни, о рыбацком колхозе им.Залита. Под таким же названием была организована и передвижная выставка, выезжавшая в сельсоветы Псковского района.42 В этом сказывался опыт, накопленный К.К.Розенбеком еще на посту заведующего Музеем Революции.
В краеведческом музее он успел сделать немногое, т.к. его музейная карьера окончилась также неожиданно, как и началась: 15 июля 1935 г. в газете «Псковский колхозник» появилась разгромная статья С.Рудн-на «Размышления в музее», сыгравшая роковую роль в судьбе ряда музейных работников, в том числе и К.К.Розенбека. «Когда смотришь «полотна», которые сконцентрированы под общим заголовком «Искусство эпохи пролетарской революций», — писал автор, — то до глубины души возмущаешься безответственным, беспардонным отношением к подбору экспонатов. Выставленные картины в большинстве своем являются пародией и на искусство, и на эпоху. Самое тяжелое впечатление оставляют бездарные вещи: «На скотном дворе совхоза» -Г.И.Иванова, «Завод имени Сталина» — А.А.Ивановского, «На Ладожском озере» — Данилевской и т.д… Характерно отметить, что картины
дореволюционного времени сосредоточены в лучших светлых залах, а современные ютятся в коридорах». Антирелигиозный отдел, продолжает автор, «превратился в последнее время, с легкой руки хранителей музея, в религиозный. Здесь не ведется абсолютно никакой антирелигиозной работы. Сюда приходят старушки-богомолки, поклоняются, целуют кресты, иконы, мощи и всякие другие подобные вещи». Но, пожалуй, главным упреком автора являлось отношение руководства музея к комнате В.И.Ленина: «До самых последних дней комната Ильича была доверена совершенно случайным людям. Экскурсовод Роман-дин давал пояснения посетителям о периоде «Искры» по брошюре Ли-линой.43 А дополнительным пособием ему служил очерк об «Истории ВКП(б)» Зиновьева. Рядом с Ильичом висели портреты злейших врагов партии в рабочего класса, контрреволюционеров Троцкого, Зиновьева и др… Года четыре назад один председатель горсовета получил строгий выговор за ликвидацию историко-революционного отдела музея, но никому от этого ни холодно, ни жарко. Историко-революционный отдел не восстановлен и по сей день… А как показано в музее социалистическое строительство! Бледно, убого, неуютно!.. После всего сказанного невольно возникает вопрос, какими же людьми окружил себя член партии т.Розенбек?…». Рудин, как бы отвечая на этот вопрос, называет в качестве «классово-чуждых» хранителя музея Л.Л.Беке, заместителя директора по научной работе В.А.Богусевича и др.44
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42