Их имена не должны забыться
Мой гений оковать не в силах ваши узы,
Бичом я буду злых, покуда злые есть:
Правдивым быть велит, коль ие рассудок, — честь!
Пусть гнусные льстецы вам похвалы сплетают,
Пускай в смирении святым уподобляют,
Пусть гимны вам поют, но я, я не таков!
Косой взгляд мудрого страшнее мне врагов.
При виде подлеца яе сохраню молчанья,
Лесть в краску приведу, распутство — в содроганье!
Долг благородных душ — порок изобличать,
Личину честности с бесчестного срывать!
Виновен ли я в том, что злым кажусь невежде,
Что добродетель чту, ие кланяясь одежде?
Я прославлять с пелен одно добро привык,
Что сердце чувствует, не скроет то язык!
Гоните же меня, гоните клеветами.
Глупцы! Я тем горжусь, что ненавидим вами.
Посещение литературных кружков, редакций журналов привело Александра Креницына к знакомству с писателем Александром Бестужевым-Марлинским, который сердечными словами напутствовал молодого поэта, с Кондратием Рылеевым, а также еще больше сблизило с поэтами — выпускниками Царскосельско* го лицея.
Евгений Баратынский в 1819 году написал стихотворение «К Креницыну»:
Товарищ радостей младых, л
Которые для нас безвременно увяли,
Я свиделся с тобой! В объятиях твоих
Мне дни минувшие, как смутный сен, предстали…
Стихотворное послание кончается строфой:
Но для чего грустить? Мой друг еще со мной! Я не всего лишен судьбой ожесточенной! О дружба нежная! Останься неизменной! Пусть будет прочее мечтой!
Стихотворение в том же году было напечатано в «Сыне отечества», а позже вошло в книги поэта.
Александр Креницын был по-настоящему влюблен в поэзию. И у него были удачи. 2 февраля 1820 года он с успехом читал свои стихи на заседании Вольного общества любителей российской словесности.
Вспыльчивый и горячий, он не терпел несправедливости. И когда по наговору гувернера Арсеньева одного из пажей должны были наказать розгами, Креницын публично дал Арееньеву пощечину. Началось разбирательство. По личному распоряжению Александра I Креницына в июле 1820 года исключили из корпуса и отдали в солдаты. Служил он в 18-м егерском полку. Через три года был произведен в прапорщики, а в 1828 году вышел в отставку подпоручиком и поселился в имении Мишнево Великолукского уезда. Зимы иногда проводил в Петербурге.
Высказывается предположение, что А. С. Пушкин, бывая в Псковской губернии (в том числе и в годы ми-хайловской ссылки), встречался с Александром Крени-цыным и другими его родственниками и даже посетил главную креницынскую вотчину Цевло. О том, что так могло быть, косвенно свидетельствует письмо матери Пушкина Надежды Осиповны. Летом 1829 года она писала из Михайловского дочери Ольге: «Вот уже две недели, как ты не получала от нас известий, и не удив-
ляйся. Нас в Тригорском не было, не было и в Михайловском… Мы решили объездить всех наших добрых знакомых. Начали с Рокотовых… Нагрянули к Рокото-вым и Шушерины, Креницыны и кузены мои Ганнибалы».
Тесное знакомство А. Н. Креницына с приятелем А. С. Пушкина Иваном Ермолаевичем Великополь-ским тоже говорит в пользу дружеских отношений двух Александров — Пушкина и Креницына.
Племянник А. Н. Креницына генерал-лейтенант Николай Владимирович Креницын в своих воспоминаниях писал: «А. С. Пушкин и дядя мой были соседями по имениям и посещали друг друга».
А. С. Пушкин был знаком с царскосельским лейб-гусаром П. X. Молоствовым, имя которого поэт упоминает в своих стихах. Родственник последнего Н. Г. Молоствов писал: «А. С. Пушкин и П. X. Моло-ствой находились оба в хороших отношениях с Крени-цыным, помещиком Псковской губернии».
А. Н. Креницын преклонялся перед Пушкиным, беззаветно любил его стихи, зачитывался прозой. В трагическом январе 1837 года он был в Петербурге на панихиде по Пушкину и провожал сани, увозившие останки великого поэта в Святые Горы. Несколько дней спустя после гибели Пушкина сестра Креницына Наталья Николаевна попросила брата написать стихи в ее альбом, и Александр Николаевич излил свою Душу:
Нет! Не до песен мне, сестра, Когда поэт, кумир народный, Еще под лаврами вчера, Увы! Сегодня труп холодный.
Могу ль я слезы удержать, Певца «Полтавы» вспоминая? И как не плакать, не рыдать, Когда рыдает Русь святая?..
С презрением пишет он в своем стихотворении об убийце А. С, Пушкина Дантесе, называя его и «развращенным пажиком», и продажным, и презренным, и жалким, и проклинает заграничного пришельца.
Это стихотворение печаталось в разных изданиях, а в 100-летие со дня рождения А. С. Пушкина вошло сразу в два юбилейных сборника — «Русские поэты о Пушкине» (сост. В. Каллаш, М., 1899) и «Поэты — поэту», который вышел в юбилейном году в Петербурге.
Поселясь в деревне, А. Н. Креницын занимался хозяйством, много читал. Из-за границы, куда он несколько раз ездил, привозил в свое Мишнево книги, гравюры, эстампы, литографии. Изредка Александр Николаевич писал стихи, но, совершенно чуждый авторского самолюбия, не печатал их. А среди них было немало живых и остроумных посланий и эпиграмм, которые быстро расходились в списках среди знакомых и друзей «мишневского пустынника», как его тсгда в шутку называли.
В Мишневе у А. Н. Креницына была многотомная библиотека, в которой хранились книги, брошюры, рукописи, заметки, главным образом из всеобщей истории, а также по истории России и Франции на русском и иностранных языках. С 1829 года Креницын ежегодно выписывал до 30 газет и журналов. Все эти ценности после смерти Александра Николаевича были переданы по завещанию историку и публицисту М. И. Семевскому.
Без страха а упрека
н
1а берегу Ладожского озера, у стен Шлиссель-бургской крепости, превращенной царизмом в тюрьму, установлен памятник борцам за народное дело, погибшим в крепости в 1884—1906 годах. На обелиске
"кверху высечена надпись: «Героям-революционерам, сложившим свои головы в борьбе против царского самодержавия». И дальше следуют фамилии: справа — тех, кто был казнен, слева — тех, кто умер в крепости. В этом левом списке десятым значится Ю. Н. Богданович — один из видных революционеров-народников, молодые годы которого прошли в Пскове.
Родился он в дворянской семье 13 апреля 1849 года в сельце Никольском Торопецкого уезда Псковской губернии. Когда подрос, был определен в гимназию в Пскове. Прошел полный курс ее. Затем окончил таксаторские курсы при гимназии. Он мог бы стать помещиком, но избрал другой путь — путь борьбы за народное дело. Уже в годы учебы в гимназии Юрий Богданович начинает проникаться идеями борьбы с царизмом. В своих донесениях в Петербург начальник псковского губернского жандармского управления указывает, что народнические идеи начали распространяться с 1866 года, и называет в числе членов кружка, в котором читались запрещенные сочинения и велись свободолюбивые разговоры, гимназиста Ю. Богдановича.
А много позже, 9 февраля 1880 года, начальник жандармского управления, анализируя деятельность существовавшего в Пскове в 1873—1876 годах тайного общества по распространению народнических идей, прямо сообщает в отчете, что в псковских мужской и женской гимназиях был очень слаб надзор как за учителями, так и за учащимися. И еще жандармский начальник утверждает, что свои радикальные убеждения Юрий Богданович и некоторые другие его товарищи вынесли из гимназии и с этими убеждениями остаются и поныне. Главный псковский жандарм как в воду глядел.
С 1869 года Юрий Николаевич служил великолукским уездным землемером. Через два года у него на
квартире внезапно произвели обыск. Полиция поче^ му-то изъяла книги, хотя они были вполне легальные, а начальство запретило Богдановичу выезжать летом в командировки, что лишало живого смысла его работу. Видимо, до царских чиновников дошли слухи о беседах Юрия Богдановича с крестьянами, которым он разъяснял, почему они живут бедно и что, на его взгляд, надо делать, чтобы изменить положение.
Богданович уехал в Петербург и поступил вольнослушателем в Медико-хирургическую академию. Там он еще теснее сблизился с революционерами. В начале 70-х годов посещал нелегальный кружок чайковцев, в который тогда входили С. М. Степняк-Кравчин-ский, П. А. Кропоткин и другие революционные народники.
В Петербурге Юрию Николаевичу пришлось непосредственно участвовать в организации побега одного из революционеров из Николаевского военного госпиталя, где тот содержался под охраной. Богданович должен был отвлечь внимание сторожа у ворот, через которые беглец намеревался выбраться на улицу. Представившись пьяным, Юрий Николаевич завел разговор со сторожем на предмет — есть ли хвост у… вши? Пока сторож отрицал наличие хвоста у насекомого, революционер благополучно бежал.
В 1873 году, оставив Медико-хирургическую академию, Ю. Н. Богданович отправился «в народ» в Самарскую губернию, которая в то время голодала. Ходил по деревням, знакомился с жизнью крестьян, пытался осторожно, намеками, иносказаниями показать истинных виновников их бедственного положения.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30