дрита платье, белье и другие необходимые вещи, а также деньги на его содержание; наконец, получив позволение, поехала сама проведать и нашла его за­пертого в подземелье в одной только изношенной, гряз­ной рубашке, питающегося одной гнилой рыбою, кото­рую ему бросали в сделанное сверху отверстие. Горо-жанский совершенно повредился в уме, не узнал матери, и та не могла добиться от него ни одного сло­ва, только чрезвычайно обрадовался, когда она ему надела новую рубашку, и поцеловал оную… Госпожа Горожанская подарила архимандриту две тысячи руб­лей, и тотчас оне перевели его из подземелья в комна­ту и стали лучше кормить, но монахи по секрету ей объявили, что по ее отъезде архимандрит опять его по­садит в прежнее место и будет содержать по-прежне­му. Очень вероятно, что ежели она что и посылает ту­да, то все удерживается архимандритом в свою пользу, а не доходит до ее несчастного, лишенного рассудка сына».
В мае 1833 года произошла трагедия. Однажды уз­ник, доведенный до отчаяния, в состоянии крайнего психического расстройства, посмотрел на охранника, и ему показалось, что именно в этом человеке сосредо­точено все зло самодержавия, что это его заклятый враг, которого надо уничтожить, чтобы дышалось лег­че. И Горожанский, собрав все силы, заколол часово­го ножом, невесть как попавшим ему в руки. Психи­чески больного декабриста еще больше изолировали; изощренные издевательства не прекратились. Мать продолжала хлопотать перед властями, но вызволить сына не удалось. Все ее прошения о помещении Горо-жанского в дом душевнобольных отклонялись. На них неизменно появлялась царская резолюция: «Оставить без последствий».
С 1836 года имя Горожанского перестает упоми­наться в бумагах,   исходящих   из   канцелярии Соло-
вецкого монастыря. Мракобесы в рясах сознательно умалчивали о колодниках, заточенных настоятелем в секретные «первотяжкие» камеры, как будто этих уз­ников уже и не существовало. В августе 1848 года племянница декабриста Александра Гавриловна Ка­линина попросила Третье отделение сообщить ей, жив ли дядя А. С. Горожанский. В Третьем отделении та­ких сведений не оказалось. Пришлось жандармам на­водить справки в канцелярии обер-прокурора синода. Оттуда ответили, что А. С. Горожанский 29 июля 1846 года «волею божией умер в монастыре».
В год смерти А. С. Горожанскому было сорок пять лет, из которых девятнадцать лет он находился в за­стенках Петропавловской крепости и Соловецкого мо­настыря, познал все ужасы одиночного заключения и все степени надругательства над человеком. Но, не­смотря на периодические приступы тяжелой душевной болезни, никогда не просил пощады у царских оприч­ников, верил в правоту великого дела, за которое бо­ролся на свободе и страдал в застенках.
Коновнщыны
П
1етр Петрович Коновни-цын-младший был сы­ном прославленного героя войны 1812 года графа Пет­ра Петровича Коновницына, позже генерала от ин­фантерии, военного министра. В Псковской губернии, в местечке Кярово, под Гдовом, у Коновницыных бы­ло имение. Петр, родившийся в 1802 году, его млад­ший брат Иван, 1806 года рождения, и сестра Лиза в детстве и юности много раз приезжали в Кярово, гос­тили иногда все лето.
‘ Воспитывался  и  обучался  наукам Петр Коновни-цын под бдительным надзором отца. Имел склонность
к математике и военным наукам. Математику нрохо-дил по курсам Лакруа, Лежандра и Франкера, а воен­ные науки изучал по книгам Бусмара, Жомини и Го-геля. Учил французский и немецкий языки, которы­ми впоследствии свободно владел.
В 1821 году, как видно из формулярного списка, поступил на военную службу, был определен в свиту его величества по квартирмейстерской части, откуда переведен в гвардейский генеральный штаб. Подпору­чик. В 1825 году прослушал курс лекций профессора Соловьева по химии и физике.
Дежурства в штабе, чтение книг по военной науке, встречи с друзьями, балы, светские визиты — все это не обошло молодого офицера-гвардейца. Но помимо этой, внешне вполне благополучной жизни, появились у подпоручика и другие устремления. В 1824 году он познакомился с князем Е. П. Оболенским — одним из активных участников движения декабристов. Под его влиянием Петр Коновницын начал по-иному смотреть на явления повседневной жизни, убеждался, как мнс-го зла несут России самодержавие и крепостничество* Разделяя взгляды передовых офицеров, он и сам стал членом Северного общества.
13 декабря 1825 года на квартире у Рылеева, в присутствии Оболенского и Александра Бестужева, Коновницын узнал о готовящемся восстании. В тот вечер у Рылеева он видел Трубецкого, старшего Пу­щина, Сутгофа, Коркиловича и других декабристов. Накануне выступления разъезжал по казармам, вы­полняя роль связного. В день 14 декабря ему пору­чалось известить лейб-гренадер о сборе войск на Се­натской площади.
На четвертый день после поражения восстания Петр Коновницын был арестован генералом Адерка-сом. Арестовали и его брата Ивана Петровича Конов-нидына — прапорщика   конной   артиллерии,   который
хоть и не состоял членом тайного общества, но знал о его намерениях, сам отказывался присягать 14 де*-кабря и других склонял к этому.
Первое время оба брата содержались в заключе­нии в Кронштадте, откуда были переведены в Петро­павловскую крепость.
В обвинительном заключении о Петре Коновницы-не сказано: «Принадлежал к тайному обществу, хотя без полного понятия о сокровенной оного цели отно­сительно бунта, и соглашался на мятеж». Ничего не скажешь, не отличались царские чиновники ясностью^ изложения: полного понятия относительно бунта не имел, но соглашался на… мятеж! Верховным судом П. П. Коновницын был отнесен к девятому разряду и приговорен к лишению чинов и дворянства и ссылке в Сибирь.
Позже ссылку заменили разжалованием в солда­ты и отправкой в дальние гарнизоны. Определили в Семипалатинский гарнизонный батальон, откуда, согласно указу от 22 августа 1826 года, перевели в полевые полки Кавказского корпуса до выслуги. На Кавказе был зачислен в 8-й пионерный батальон, впо­следствии переименованный в Кавказский саперный батальон.
Участвовал в русско-персидской и русско-турецкой войнах. Проявил мужество и героизм. В марте 1828 года произведен в прапорщики, в конце 1829-го — в подпоручики и весной 1830-го — в поручики. Был в близких отношениях с грузинским поэтом Григолом Орбелиани.
Еще раньше, в 1826 году, царское правительство направило в действующую армию на Кавказ «при­косновенного» к восстанию Владимира Дмитрие­вича Вольховского, учредив за ним тайный надзор. В. Д. Вольховский учился в лицее вместе с А. С. Пуш­киным и пользовался среди товарищей большим ува-
жением. Он являлся членом «Союза благоденствия» и позже не порывал связей с декабристами, разделяя их взгляды. На Кавказе первое время исполнял долж­ность обер-квартирмейстера при действующем отряде. Участвовал в сражениях с персами, показал себя храб­рым офицером, великолепно знающим военное дело. В 1828—1829 годах только благодаря своим способнос­тям и знаниям, вопреки желанию начальства, Воль-ховский занимал ответственный пост обер-квартир­мейстера Кавказского округа. С 1831 года он уже генерал-майор генерального штаба, а в 1832—1837 го­дах — начальник штаба отдельного Кавказского кор­пуса. Владимир Дмитриевич славился как человек, на которого вполне можно положиться, который всегда охотно помогал опальным людям. Поэтому к нему на­чали обращаться декабристы, сосланные на Кавказ, и их родственники с просьбами о помощи и по­кровительстве. Не были исключением и Коновни-цыны.
2 сентября 1826 года Вольховскому написала из Петербурга сестра братьев Коновницыных Елиза­вета Петровна Нарышкина, мужа которой, декабриста Михаила Михайловича Нарышкина, узника Петро­павловской крепости, вскоре отправили на каторгу в Сибирь; жена последовала за ним. Узнав, что бра­та Петра отправляют на Кавказ, сестра сразу же вспомнила бывшего сослуживца его — Вольховского и обратилась к нему с просьбой передать письмо «не­счастному Пьеру», помогать, поддерживать, ободрять его.
Весной 1827 года под строжайший секретный над­зор в Грузию был отправлен и брат Петра Коновницы-на Иван, тоже пострадавший за 14 декабря. 29 мая 1827 года мать братьев Анна Ивановна пишет В. Д. Вольховскому: «Письмо ваше, любезный Владимир Дмитриевич,  имела  удовольствие  получить  и  весьма
много вам обязана за утешительные известия о моем Петре… Теперь вам рекомендую и второго моего сына, Ивана… Ради бога поберегите его. Каково моему серд­цу знать двух под пулями. А дочь… отпустила в путь страдания и, по-видимому, не увижу».
21 июня 1827 года А. И. Коновницына снова об­ращается к В. Д. Вольховскому с просьбой об Иване: «Возьмите его под ваше покровительство и давайте ему хорошие советы».

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30

Этой темы так же касаются следующие публикации:

В Псковской области будут благоустроены 129 дворов в текущем году

В Пскове был выбран ученик года 2018

Адмирал и педагог

Духовное училище.