Их имена не должны забыться
Подвиги Александра Фигнера нашли отражение и в художественной литературе. Писатель М. Н. Загоскин, принимавший участие в борьбе с Наполеоном, в романе «Рославлев, или Русские в 1812 году» вывел Фигнера в образе артиллерийского офицера, в сердце которого живет беззаветная любовь к Отчизне. Загоскин рисует своего героя человеком безудержной храбрости. Фигнер — действующее лицо романов Г. П. Данилевского «Сожженная Москва» и Д. Л. Мордовцева «Двенадцатый год». Л. Н. Толстой увековечил прославленного партизана в эпопее «Война и мир» под именем Долохова. О последнем этапе партизанской деятельности Александра Фигнера рассказал в своем романе «России верные сыны» советский писатель Лев Никулин. В 1982 году герой-партизан стал одним из действующих
лиц исторического повествования Олега Михайлова «Гроза двенадцатого года».
В заключение следует сказать, что супруга героя Ольга Михайловна Фигнер долгие годы жила в Пскове. Здесь похоронила она своего единственного сынишку, умершего в младенчестве. До самой смерти она сохранила верность мужу, отклонив несколько выгодных предложений о браке.
Это она в 1813, 1814 годах и позже приходила молиться и выплакивать горе в Ивановский женский монастырь в Пскове, храм которого возвышается на левом берегу реки Великой. На сорок с лишним лет пережила Ольга Михайловна своего супруга. Похоронена в Пскове.
На одном из монастырских сосудов была надпись: «Подаяние вдовы л. гв. артиллерии полковницы Ольги Михайловны Фигнер, урожденной Бибиковой, в память мужа ея, отличившегося во многих военных делах и погибшего на реке Эльбе 1 октября 1813, при изгнании неприятеля из Отечества». Сосуд хранится в Псковском государственном музее-заповеднике.
„Участвовал в умысле бунта…"
В
Пскове на Дмитриевском кладбище, вблизи древней церкви Дмитрия Мироточивого, лежит мраморная плита, на которой начертано: «Здесь похоронен декабрист Михаил Александрович Назимов. 1801—1888». У изголовья могилы растет клен. Осенью он сбрасывает желто-красные листья и засыпает, а весной пробуждается к жизни и шумит молодой листвой. Проходят годы, много воды утекло в огибающей кладбище реке Пскове, а память о декабристах не угасает в народе. Помнят псковичи и своего земляка М. А. Назимова.
Раннее детство его в сельце Горончарове под Псковом было безоблачным. Отец Александр Борисович — островский уездный предводитель дворянства, надворный советник, мать Марфа Степановна, урожденная Шишкова, — тоже из дворян. Когда Мише исполнилось девять лет, умер отец. Мальчика сначала обучали грамоте дома, потом он поступил в псковскую гимназию. Позже его определили в частный институт протоиерея Каменского в Петербурге. Он изучал латинский, французский, немецкий языки, арифметику, геометрию, алгебру, российскую и всеобщую историю, учился чертить и рисовать.
В 1816 году Михаил Назимов поступил на военную службу, стал юнкером в конной артиллерии. Через год он уже прапорщик. Служил в гвардейском саперном батальоне и в лейб-гвардии конно-пионерном эскадроне, где в марте 1825 года ему было присвоено звание штабс-капитана. В свободное время много читал военной и исторической литературы.
Вращаясь в столице в кругу офицеров, Михаил Александрович сначала почувствовал, а потом понял, что среди них зреет недовольство самодержавием и крепостничеством, некоторые из них мечтают о республике, конституции, желают процветания России. Назимов слышал о тайных офицерских организациях, а в 1823 году сам был принят в Северное общество декабристов. Участвовал в совещаниях, на которых обсуждались вопросы будущего государственного устройства России. В октябре 1823 года одно из таких совещаний состоялось на квартире декабриста Ивана Ивановича Пущина, друга А. С. Пушкина. Присутствовали самые убежденные члены общества. Среди приглашенных был и Назимов.
Михаил Александрович не сомневался, что России нужна конституция. Но его не устраивала конституция, разработанная Никитой Муравьевым. Она преду-
сматривала сохранение конституционной монархии, неприкосновенность помещичьего землевладения и освобождение крестьян с ничтожным наделом. Назимов считал, что надо идти дальше. Из материалов следствия видно, что он знал о существовании Южного общества, о революционных организациях в Польше, был знаком с республиканской конституцией Пестеля.
Назимов вовлек в общество Н. П. Кожевникова, офицера Измайловского полка, тоже псковича.
Во время восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года М. А. Назимова не было в Петербурге: еще 15 сентября из-за болезни он взял отпуск и выехал в Псковскую губернию. Члены Северного общества сожалели, что Назимова в период подготовки к восстанию не оказалось в столице. На следствии выяснилось, что накануне выступления декабристов И. И. Пущин говорил товарищам: «Жаль, что Назимова здесь нет». 12 декабря И. И. Пущин отправил ему письмо, требуя немедленно выехать в Петербург. Получив письмо, Михаил Александрович сразу же отправился в путь и по дороге в столицу узнал о событиях 14 декабря. В Петербург он приехал 21 декабря, а 26-го был арестован и допрошен, но ни в чем не признался. Его освободили. Впоследствии мстительный Николай I припомнил Назимову его первый арест.
Следствие по делу декабристов шло полным ходом. 24 января 1826 года Михаила Александровича вновь арестовали и доставили на главную гауптвахту, откуда в феврале перевели в Петропавловскую крепость, в каземат № 21 Невской куртины. Он был осужден по восьмому разряду к лишению чинов и дворянства и ссылке в Сибирь на вечное поселение. Позже бессрочную ссылку заменили двадцатилетней. Обвинение было сформулировано очень кратко: «участвовал в умысле бунта с принятием в тайное общество одного товарища».
А. Е. Розен в своих «Записках декабриста» сообща-
ет такой факт: окна камеры Назимова выходили на кронверк Петропавловской крепости, где 13 июля 1826 года были повешены пять декабристов. Назимов стал свидетелем трагической смерти Рылеева, Пестеля, Бестужева-Рюмина, Муравьева-Апостола и Каховского.
В начале августа 1826 года Назимова отправили в Якутию, в Верхнеколымск. Оттуда через некоторое время перевели чуть поближе к Европе — в город Витим. А летом 1830 года, по ходатайству матери, поселили в Кургане. Ссылка не сломила декабриста. В Якутии он обучал детей, хлопотал об открытии школ, чем мог помогал населению.
В Кургане он тоже не стоял в стороне от местной жизни: помогал бедным, участвовал в строительстве общественных зданий. Здесь он близко сошелся с товарищами по борьбе и несчастью декабристами М. М. Нарышкиным, Н. И. Лорером, А. Е. Розеном и другими, которые, как и Назимов, отбывали ссылку в Кургане.
Позднее Лорер в своих «Записках декабриста» несколько страниц посвятил Михаилу Александровичу Назимову. Он писал: «Назимов поступил в члены тайного общества вместе с Михаилом Пущиным, родным братом Ивана Пущина, и оба были истинными друзьями А. С. Пушкина. Когда дело наше было открыто, Назимов был взят и приведен в кабинет к императору, который стал, конечно, упрекать его в заговоре. «Государь, — отвечал Назимов, — меня удивляет только то, что из Зимнего дворца сделали съезжую». Конечно, подобное замечание не могло понравиться царю. Назимова судили, как прочих, и сослали в Сибирь. Немного людей встречал я с такими качествами, талантами и прекрасным сердцем, всегда готовым к добру, каким был Михаил Александрович. Назимов делал добро на деле, а не на словах, и был в полном смысле филантропом, готовым ежеминутно жертвовать собою для других. Все деньги, которые ему присылали из дому,
он раздавал нуждающимся товарищам и неимущим. Прибавьте к этому, что Михаил Александрович обладал многосторонним образованием, читал много с пользою и постоянно встречал вас с приветливой улыбкой, которая очаровывала вас с первого же раза, а черные блестящие глаза так и говорили: «Не нужен ли я? Не могу ли быть тебе полезным?» Наши судьи-умники сослали Назимова в такую глушь, что фельдъегерь, везший его туда, чуть было не потерялся…»
В 1832 году брат Михаила Александровича штабс-капитан лейб-гвардии саперного батальона Илья Александрович Назимов обратился с просьбой к царю дозволить М. А. Назимову вступить рядовым в Кавказский корпус. Николай I отклонил ходатайство, оставив на прошении резолюцию: «Он более виноват, чем другие, ибо мне лично во всем заперся, так что, быв освобожден, ходил в караул во внутренний и был на оном даже б января 1826 года». Вот когда царь вспомнил первый арест декабриста!
Только в 1837 году после длительных ходатайств Михаила Александровича перевели рядовым на Кавказ, где тогда шла война.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30