ГОЛОС ЗАРУБЕЖЬЯ
О. Карл старался помочь людям и материально, а также в защите их интересов. Он стал особенно популярен, когда предотвратил выселение беженцев из пустой казармы, которую город хотел использовать как-то иначе, а беженцев выселить далеко за город. Люди просили епископа Зарубежной Церкви Александра поехать к мюнхенскому кардиналу и попросить его вмешаться в дело, но Александр отказался, хотя епископа Православной Церкви кардинал принял бы немедленно (это простому священнику, хотя бы и католическому, было нелегко добиться аудиенции у кардинала). О. Карл добился аудиенции в последний момент; кардинал позвонил в городскую управу, и беженцев оставили в покое, хотя к казарме уже подъезжали грузовики, чтобы их вывезти. С указом из городской управы в кармане о. Карл выехал в своей маленькой машине на середину улицы и поставил ее поперек дороги. Остановив таким образом колонну грузовиков, он вынул из кармана новое распоряжение, и грузовики повернули обратно. Эта сенсация, конечно, разнеслась по всему русскому Мюнхену, о. Карлу писали благодарственный адрес, еще больше людей потянулось в церковь. Конечно, и такое происшествие не причина прийти в церковь, но иногда нужен внешний толчок, чтобы вообще заинтересоваться церковью, а потом уж видно будет, придет человек действительно к вере или только удовлетворит свое любопытство и отпадет снова.
Еще в русской гимназии, о которой я писала, один ученик сказал мне, что в СССР было бы много больше крещеных, если б люди знали, что таинство крещения — единственное таинство, для которого не обязательно нужен священник. Каждый крещеный, мужчина или женщина, имеет право совершить таинство крещения. Конечно, если священник рядом, церковная дисциплина требует, чтобы его позвали, ио обряд крещения, совершенный мирянином, так же действителен. В этом отношении даже такой знающий писатель, как Лесков, оставил своих читателей в недоумении: в его рассказе «Некрещеный поп» описанный священник был, конечно, крещен
своей крестной во время метели. Епископ не оставил бы его священствовать, если б не знал, что на самом деле он был крещен.
Но вернемся к церкви на улице Рентгена. Одно время там было много прихожан. О. Карл служил хорошо и обладал красивым баритоном, так что и пел сам, и следил за хором.
Он рассказывал, что, когда был с группой молодежи еще в СССР, в Ленинграде, он попал как раз на православную Пасху. Они пошли на ночное богослужение, но милиция не пропускала молодежь, только после предъявления немецких паспортов их пропустили. Хор не был сильным, и о. Карл начал подпевать из толпы молившихся. Скоро к нему подошли и сказали: «Вы знаете песнопения, идите в хор, поможете петь». Он: «Но я католический священник». Ему в ответ: «А какая разница?» (Тогда в СССР преследовали всех христиан без разбора, и католический священник восточного обряда мог петь в хоре православной церкви; а теперь, когда церковь свободна, отношение почему-то враждебное.)
Однако потом церковь в Мюнхене начала пустеть, поток эмигрантов потянулся за океан, в США, в страны Латинской Америки, в Австралию. Многие писали о. Карлу. Если они попадали в города, где не было восточного обряда, то некоторые привыкали к латинскому обряду, а иные шли в православную церковь, если она там была. Этим письмам о. Карл радовался и говорил: «Пусть ходят в православную, только бы вообще ходили в церковь». Не было никакого желания кого-то куда-то переманивать, было желание помочь тем, кто в советских условиях жил без церкви.
Но российская церковь благодаря войне снова встала на ноги. Периодами ей было лучше, периодами хуже. Хрущев закрыл много церквей, шла инфильтрация, но церковь ее пережила.
Епископ Никодим, часто ездивший в Рим и скончавшийся иа приеме у папы (причем последний сам скончался через несколько месяцев), имел на Рим большое влияние. Он говорил, что церкви должны воссоединяться как церкви, а пока каждый должен оставаться при своей церкви или приходить в нее, если он из атеиста делается верующим.
Но дух дышит, где хочет, и никому нельзя приказать, к какой церкви он придет, если начнет от первоначального атеизма приходить к вере в Господа и к церкви. Христианство — это не национальная традиция. Христианство — это личное решение каждого человека, приходящего к Богу, и его личная ответственность.
Но восторжествовала идея сближения церквей как таковых — не поэтому ли патриарх Московский упускает уникальную возможность встретиться с папой, владеющим русским языком? Когда еще будет такой человек на римском престоле?
Католическая Церковь приравняла посещение литургии в православной к таковой в католической церкви для каждого католика. Католики также имеют право принимать причастие в православной церкви — это разрешение со стороны Католической Церкви. Православная же Церковь не идет этому навстречу.