Человек
Вернемся к Богданову. Что же представляет собою человек, общество или коллектив, который может, по Богданову, даже определять законы природы? Богданов не согласился бы с рассуждениями
Энгельса в его статье «Очеловечение обезьяны» о том, что вначале была чисто инстинктивная работа, а затем эта еще бессмысленная работа создала мысль. Правда, Энгельс еще думает, что переход обезьяны от растительной пищи к мясной сыграл роль в ее очеловечении, так как мясная пища требует для переваривания меньше энергии и освобождает часть энергии для деятельности мозга. Но даже самые верные его последователи предпочитали опускать эти рассуждения и оставались при решающем значении инстинктивной работы для создания мыслящего человека.
Богданов считает, что в первом же акте человека, самом примитивном, была уже мысль. Мы видели, что бытие н сознание у Богданова не разделяются. Вернее, дело и мысль, теория и практика совершенно слиты. Мы уже указывали, что у Богданова следует говорить о становлении, а не о бытии. Совершая работу и одновременно обдумывая ее, человек в ходе опыта творит сам себя. Человек у Богданова — это функция опыта. Разница в опыте определяет разные «истины», то есть разную организацию практики. Эта разница в опыте создает и разные мнения, идеологии, мировоззрения и борьбу между ними. В ленинском понимании человека тоже заложена идея о создании человека опытом, так как что такое работа, как не опыт. Но Богданов последовательно релятивирует и не ожидает от человека, имеющего отличный от него опыт, что этот человек будет думать так же, как и он сам, или хотя бы поймет его. Марксизм ленинского типа, с одной стороны, тоже не ожидает от человека иного класса, то есть с другим опытом, что он поймет пролетарскую идеологию или присоединится к ией. Отсюда и практическое искушение ликвидации класса не только в смысле устранения этого слоя общества от власти, но и физического уничтожения людей. Но марксизм ленинского направления насыщен морализирующим пафосом против «эксплуататоров», и он совершенно непоследователен, поскольку ни морали, ни морального пафоса в философских основах идеологии не заложено. Мы это еще увидим. Богданов и здесь последовательнее. Поскольку люди имеют различный опыт, они различно думают, различно воспринимают и враждуют между собой из-за этих разногласий Нужно стремиться к единому опыту и тем самым к собиранию человека. Одну из своих книг Богданов так и озаглавил: «Собирание человека». Богданов тоже думает, что ныне живущие люди — это предчеловеки и что настоящий, собранный человек — это еще человек будущего.
Историческое развитие
В своей интерпретации исторического развития Богданов отходит от классической марксистской схемы. Он делит историю на три периода. Первый период — это авторитарный период. Средние века ои относит к этому авторитарному периоду. Тогда господствовала сильная внешняя авторитарная власть. Она и сдерживала общество, которое растерзало бы себя во взаимной вражде, так как в те времена опыт различных групп людей был еще слишком различен.
Второй период — это капиталистическое общество. Оно полу-аиархично. В нем господствуют конкуренция в экономике и различные взгляды, идеологии и мировоззрения в духовной области. Это плюралистическое общество. Поскольку мнения и взгляды, а также хозяйственные отношения в этом обществе различны, часто противоречивы и находятся в борьбе друг с другом, то оно тоже растерзало бы себя, если б у него не было какой-то скрепки. Эта скрепка, по мнению Богданова, авторитарная мораль, находящая свое выражение в категорическом императиве Канта.
Будущее принадлежит синтезу между тезисом (внешне авторитарным обществом) и антитезисом (полуанархическим капиталистическим обществом) Об этом синтетическом обществе будущего мы еще будем говорить. Пока отметим, что Богданов старается подогнать развитие общества под гегелевскую триаду, но это одна из самых слабых теорий Богданова. Как раз средневековое общество не было подчинено единой жесткой авторитарной власти. Оно было разнообразно, одновременно ясно структурировано, и именно в средние века авторитетом была не сильная власть, а общая вера. Церковь и христианская нравственность. Нет сомнения, что в средние века, как и во всю историю человечества, были вражда, войны и вообще все те трудности и трагедии, которые сопутствуют истории человечества. Но держалось общество преимущественно как раз авторитетом нравственным, Соединенным сознанием принадлежности к определенному сословию с его специфическими правами и обязанностями. И когда во время войны папа римский объявлял Божий мир на три дня, воюющие стороны прекращали бой не потому, что у папы было много дивизий, а потому, что он был нравственным авторитетом. И именно тогда, когда вера, нравственный авторитет и сословная структура начали расшатываться, возникли уже в новое время абсолютные монархии с сильной авторитарной властью.
Что касается капиталистического общества, то, думаем, трудно утверждать, что оно сдерживается преимущественно нравственным категорическим императивом. В капиталистическом обществе есть свои государственные структуры и сильное позитивное законодательство.
В синтетическом обществе будущего техника будет настолько развита, что каждый член общества сможет выполнять не только одну, но несколько специальностей и часто менять их. Мы знаем, что эти представления не специфичны для одного Богданова — это общие представления о светлом коммунистическом будущем. Преодоление узкой специализации, возможность для каждого человека заниматься попеременно умственным и физическим трудом входило в представления о целостном человеке будущего. Для Богданова это связано с уравниванием опыта, что приведет к ликвидации разногласий среди людей, а тем самым к общему миру, преодолению вражды и войн.
Богданов считает, что в будущем обществе — обществе однородного опыта — не будет и возникать злых намерений одного члена этого общества по отношению к другому. А если они и возникнут, то лишь в виде временного заблуждения, которое другие члены общества легко уладят. Нечто в этом роде есть и у Ленина в его написанной между двумя революциями 1917 года книге «Государство и революция». Ратуя за роспуск полиции и войска и за установление народной милиции, Ленин считает, что в освобожденном от эксплуатации народе прекратятся и уголовные преступления. А если и найдется хулиган, то его усмирят сами граждане, так же как уже теперь несколько порядочных мужчин отгоняют хулигана, пристающего на улице к женщине. Эта утопическая идиллия выглядит кошмаром на фоне того, что началось уже через несколько месяцев после выхода этой книги в свет. Редко история дает шанс автору утопии получить диктаторскую власть уже через несколько месяцев после опубликования его размышлений. Но претворилась в жизнь эта утопия именно так и только так, как она и могла претвориться — диаметрально противоположно.
Как ни странно, но в огромной марксистской литературе, написанной последователями Ленина, нет ясной картины чаемого будущего. Богданов же рисует ожидаемое и желаемое им будущее в своем утопическом романе «Красная звезда», вышедшем в свет в 1908 году. Это высокотехническое общество, где люди владеют хотя бы
несколькими специальностями, в высшей степени подвижно. Особые машины (компьютеры?) рассчитывают, в какой области сейчас нехватка рабочих рук, и люди устремляются туда добровольно. Насилия в этом обществе нет, так что если найдется человек, который всю свою жизнь захочет проработать в одной специальности, он может так жить. Но таких будут, по убеждению Богданова, едик ницы, так что всему обществу они не повредят. Почти общий опыт настолько сравняет людей, что отдельные чудаки будут редким исключением.
Дети на «красной звезде» (Марсе) воспитываются общественно; но матери могут их посещать (об отцах не говорится ни слова!). Уж. очень привязанные к своим детям матери могут даже взять работу воспитательниц в детских колониях, чтобы чаще видеть, своих детей. Такая возможность представится, очевидно, только небольшому числу матерей, и здесь Богданов снова совершенно произвольно и даже без всякого основания исходит из того, что в его идеальном обществе материнское чувство будет постепенно угасать. В атом однородном обществе не будет выдающихся личностей, ив меньшей мере, их имена не будут известны. Все открытия, которые ешце будут делаться, станут анонимным достоянием всего общества.. Оказывается, и в этом счастливом обществе будут несчастные,, — хотя, конечно, тоже единицы, — которые захотят прекратить слою жизнь. В этом случае их сначала будут уговаривать,чтобы они этого не делали, но тому, кто останется при своем решении, покажут; как он наиболее целесообразно может покончить» с собой.
Страницы: 1 2