Центрально псковские традиции
надялй, радйтелка-матушка, Сваю родную дачушку, В чужй люди, в чужй добры людюшки».
Подходит мать, обхватывает дочку за шею, плачет голосом:
«Мая радймая дитёнычек, Атпушшаю я тибя на чужую старонушку, у чужие людюшки…»
Потом снова «кричат баярки»:
«Падайдйте, надялйти, радня-пародушка,
Родныи сястрйцы-лябёдушки,
Падайдйте, надялйти ва чужие добры людюшки».
Подходит сестра, обнимает невесту и плачет:
«Распрашшаемся, родная сястрйца, Атправляем тебя в чужй людюшки,
в чужу сямёюшку.
А благаславляю я ат Eofa багаславлёньицем И вясёлой жизнью с добрым свайм сокылым».
Сестра наделила, боярки «кричат» (призывают) брата:
«Падайдй и надялй, братиц-салавёюшка, Надялй сваю сястру-лябёдушку Ва чужие людюшки, к чужой мамушки, к чужому батюшки».
Подходит брат, захватит невесту за шею, «плачут — не разнять». Боярки поют — одна начинает, другая подхватывает — так, что «изба колется», стол трясется. Если отец умер, то боярки «кричат»:
«Сядим-сядим пад касястае акошечка, Паглядйм мы в даль-далйнушку, За синее моря, в тёмнаи ляса. Не плывёт ли быстрая лбдычка, Ни спяшйт ли радйтель-батюшка На паслёдния благаславёньица Благаславйть сваво роднава дятёнычка? Нет, нет, не видать, слыху не слыхать, гулу не слыхать».
Тогда опять мать подходит, плачет, что отца «не прикличать», батька не придет и не наделит:
«Не достукатьце, не допроейтьце радйтелю-батюшке, Штоб приехал, приспешйлсе
с чужой дальной старонушки, Штобы прилятёл на эта паслёдния
прашшёньице И благаславёнийце, тибя, милая дитёнычек».
(Беж., Кисели — Черняково* Новорж. 5218-32-38).
В некоторых деревнях во время наделения невесты-сироты боярки, сидя за столом, исполняли особый причет:
«Выйдимти на широкую улушку,
Пасмотрим па всём старонушкам,
Ни лятйт ли радймая матушка
К тва(й)му вясёламу надялёньицу?»
(П.-Г, Поляне 2263-02).
В д. Трибесово Красногородского района аналогичное причитание боярки пели при выходе из-за стола (Краен., Трибесово 1549-18-21). «И таким пранзйтельным голасом, што все рявут, плачут. Абычна делали так, штоб нявёста плакала, гыва-рят: "Ни наплачитца зы сталом, то наплачитца зы сталбом", — тут плахая жизнь буди ей» (П.-Г., Поляне 2263-02).
В Новоржевском районе со сходным причетом невесту-сироту выводили за деревню в поле. «На-
кроют [невесту] таким, ну как платком. <…> Анё па-настаяшшему в поле выходили. <…> [Невеста] встанет на коленки, приклонитца к зямлё, и вот ана будет припявать. <…> И падружки с ней пели, и баярки:
Выйдемте, май сястрйцы да подружки,
ва чйстыя полюшка. И приклонимся мы ка сырой зямлё,
ка сырой зямлё-матушки. Ох(ы), ни стучйт(ы) ли, ни г(ы)рымйт ли
да сыра мать(и)-зямля? И ни спяшйт(ы) ли ка мне, ой, к надялёнийцу
и благаславёнийцу, Ой, мая род(ы)ныя матушка?»
(Новорж., Рудняха — Никитино* 5033-33, 34, 36, 5210-36).
В Пушкино-Горском и Новоржевском районах не зафиксировано напевов и полных текстов хоровых причитаний, связанных с обрядом наделения невесты, но по фрагментам текстов и описаниям самого обряда можно судить о единстве некогда распространенной в этой местности приметной традиции.
Во время застолья у невесты звучали и свадебные песни: «Ой, пасидй, Манюшка, за дубовым ста-лбм», «Летела кукушечка через сад», «Кланялась вишенка», «На мори утычка купалась».
При наделении сироты пели «Вот стучйть, вот гремйть сырй мать-зямля».
Жениха наделяли в своем доме: «Кагда жанйх уязжать сабираитца, яво там жа дома за сталом (за-вядуть за стол) и тожа надяляють» (П.-Г., Песечек 2261-07). «Сичас-та ныдяляють вместе [жениха и невесту], а эта вот тагда была, раньше. <…> [Призывают]: "Пыдайдй, матушка, надялй, батюшка"» (П.-Г, Бакино 2262-04).
Когда жених уезжал за невестой, пели: «Дружьё мае, братья, зыпрягайти вы коней», «Паедйшь, Ванюшка, жанйтися».
?«? Жених приезжает за невестой
Свадебный поезд и гостей со стороны жениха повсеместно называли «поезжанами» (реже — «сва-дёбниками»). Невеста могла ожидать жениха дома, за столом, но могла и выходить вместе с боярками навстречу.
ВСТРЕЧА ЖЕНИХА — «КРАСУ ЛОВИТЬ». Утром жених и невеста катались на лошадях: невеста по своей улице (деревне) с украшенной лентами елочкой, жених — сначала у себя, затем на территории невесты, где он должен был ее догнать (жених ее «ловит», «нагоняя с лошадям»). Старушки выходили петь песни. Когда невесте «некуда деться» -поворачивали домой к невесте. Там под слегой сводили жениха и невесту (крестные подводят жениха), потом ехали к венцу (Краен., Посинье 1581-32).
Вот как, по словам очевидцев, выглядела встреча женихова поезда:
а) В д. Ровный Бор утром в день свадьбы девушки и парни водили невесту по деревне, несли «красу» — «провожали» подружку. «Красу» несли парни (в решето клали икону, пястку жита — «к житью», накрывали платком), сзади шла невеста с подружками, боярки пели песни. Могли заходить в каждый дом в деревне — прощаться. Потом шли с «красой» встречать жениха (Опоч., Ровный Бор 2862-08, 12, 19).
б) В д. Зехново встречали свадебный поезд жениха после наделения невесты. Несколько решёт накрывали платками с кистями. Девушки шли друг за другом, несли решёта одно за одним, поддерживая их руками с двух сторон. Сзади подружки вели невесту. Невеста голосила, женщины пели. «Праведут её па деревне, прапают — эта сильна была красива -заслушёнье!». Три раза проходили вдоль деревни и возвращались домой — «сидеть стол» (Опоч., Зехново 2813-12).
в) В д. Рупосы пять-шесть парней с решётами выходили навстречу свадебному поезду жениха. Решёта держали над головой обеими руками. Как только встретят поезд — останавливались, жених с крестным выходили из саней, клали деньги на решёта (парням на выпивку), тогда парни пропускали поезд. В это время в доме девушки собирали невесту. Когда приезжал жених, невеста уже сидела на подушке, перед ней на скатерть ставили хлеб-соль и тарелку для наделения (Опоч., Рупосы 2851-38).зз
г) «Мальцы идуть пёредым, а нявёсту [ведут] сзаду». Парни шли «своей группкой» (если шесть человек парней, то они становились в два ряда — по три человека). С невестой шли подруга, бабка (которая заводила песни), другие женщины — «асталь-ные все идуть сзаду гужем, ня лёзуть ныпярёд». «Нявёсту вядуть, а жанйх аттудава ёдя на конех, а нявёсту вядуть пяшбм — эта яшшо пы дярёвни там. Вот на полдярёвни стрячаютца, пыздаровкаютца». Когда поезд останавливался, жених с другом сходили с саней (или с линейки, если свадьба была летом), здоровались со всеми за руку. Жених целовал невесту, платил деньги за «красу» — клал деньги на «первый ряд», «на решато наверёх». Деньги доставались парням, которые несли решёта. Потом жених с другом садились обратно в сани. Все отправлялись к дому невесты: «Вот тада пуварачиваютца, нявёсту тихонечка вядуть, и поезд ёдя сзаду… Бабки песни пають. Мальцы идуть с этыми — ряшёты на-ряженыи — ны гылавё нясуть надетый» (Опоч., Мо-чалково — Пятницино* 2284-36).34
Когда поезжане заходили в дом, то и со стороны невесты, и со стороны жениха кидали ячменем (житом), горохом, конфетами: «Ну, канфёткам кинут, так. Ну, первый — ячмень… Первая пястка — ячмень, эта всягда. Ну, так паложено, штоб жйз(и)нь
была, вот, штобы жить. Ну, кинуть, там сколька, ты — на жениха, хто первый захватя: или нявёста кйне пёрво, или жанйх первый захватя?» (П.-Г., Пачёса-нье 2255-04). Примечали: кто первый бросит ячмень, тот будет главным в семье.35
«Как аны [поезжане] приязжают, вот как тольки дверь аткрыют, вот нявёстины вазьмутца, (й)их стебают, кричать: "Вы чаво так поздно приехали? Мы уже давно вас ждём", — как абычай тут. И вот житом кидаютца. А женихова старана — ть’ш гастйнцем ки-даютца, што атбиваютца тоже. <…> А гастйнец какой — тагда не было гастйнца, свой какой-то делали: с пшанйцы пяклй кто барашки, кто такие кытышкй самодельные. <…> Вот, а кагда и были гастйнцы: канфёты были и карамель, бальшйе кульки брали, бувало, на свадьбу. Вот, падгашають: "Вот к свадьбе, вот к свадьбе"» (П.-Г., Стречно 2252-01).
«А тада жанйх жйтым, а кто гарохым кидаетца в нявёсту. И нявёста — аттуль [бросает в жениха]. Анна кидалась-кидалась ёта и всё, тада ана взяла эту салянку (с солью стаяла), взяла, да этой салян-кой — па жениху. Ана яво не любила. И солью закй-ныла» (Опоч., Мостищи 2273-01).
Считалось, что зернами кидаются, «штобы хлеба была вволю у нявёсты, сыта жить штобы» (Опоч., Запеклево 1633-29).
Женихову «роду» не сразу пропускали к столу, жених «ВЫКУПАЛ НЕВЕСТУ И МЕСТО» у боярок.
«Сначала встрячають:
Мйлысти прашу к нашему шилашу, У нас зы сталы браный, Прахадйте, гости званый. Гости в дом — полныя атрада, Чем бататы, тем и рады! <…> У нас нявёста хыраша, И красива, и странна, <…> И красива, и умна. Нбжиньки — што у Божиньки, И тачёныи пятычки. За каждую пятычку, Пажалыста, двацатьпятычку.
И вот двадцать пять рублей дають — зы невесту» (Опоч., Броды 1632-28, 1633-01).
«К нам приезжали из гораду горожане,
С Питеру — питеряне,
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45