Белогвардейцы
Свобода в том, что Толву с Воронье4 разделит токо лед кулачни, а боли никогда. Ни молоди в жихарство ни жернику в артель разлад Талавск не учинит.
Свобода в том, что каждый изберет послушно волею уйти и повернуться к промыслу угодному Талове.
Свобода в том, что каждый жихарь свои труды с имет по Божьему раскладу и станет их чинить способно силам и уму.
Держать свободу и сохранство веры, то отдано старейшим, а им в поруку токо Бог.
Талавы не сжелают брать людишек к себе с прибрежных мест. В роду для жен угодно быть не с места, а по прожитии спустя, на каждом острову в своих родах пере-зойдут иные.
Талавы не сжелают взять на Гары людишек до того, покуль не испытают тех старейшие мечом Таловы, а жер-ники на голомянных ловлях.
Талавы сохранят природы вольность по естеству, а тропами очертят проходные места. Ни санных мест, ни огородных не станется на острову, а токо с теплика поло-жью избы ловецкие поставят для справу промысла и всякого запаса.
Талавы сохранят природы вольность, не с имут с берегов ни валунов, ни травяных укосов, а деревами обсо-дят загорья, а островного леса ни по чем не отдадут хотя и для стыров, иль весел, иль другой порядни.
Талавы лов чинят от заговенья и токо до Петрова дни. Исадские и рыбные ловцы, какие на Велику реку ходят до той поры и опосля оброку отдавать должны Талове по десять крат и боле с них имати, а лодьи тех топить коль от исад Таловы узрят про них.
Талавы вменку отдадут уловы бережным деревням с реки, с Орловы, с монастырских тож. А в лов возмут на зиме токо с лошадям и тягловых за меру, как жерники почтут. А рыбу с ловли продавать иным от пристань да при старостах по приговору. Какие рыбные ловцы поторшкой рыбы отдадут, а по тому ж и купят, то с них имати дополна, а с острову отдати диякам в город.
Какому роду быть по ремеслу такому в острову ладьи стругать Талавские по старине на лете. А лодьи от Таловы не давать иным. Другому промыслу не бысть, а их бережным поотдать за мены рыбою и записному счету-
Какому роду скот держать, то им укос вести с артели, как от Петрова дня до десятины, а дале уж самим в лодь-ях от жерников без спросу.
Какому роду бысть по торгу, тому в Талове отдавать в труды получьшие ладьи и перевоз. А сообща за торг имати от них по сорок псковских денег под церковь, под завоз.
Какому роду бысть в ловцах, то им в трудах учтется и за большой полов, да и за малый. А жерникам ссудить не токо по ловецки, а паче по военному доспеху. На брата по мечу, по шлему, по кольчуге.
Какому роду быть уже без мужа, тому делить от родовой артели по чети от ловца кажиному жильцу: от рыбы, от укоса, от дровин. А в их трудах зачтется тож по старине.
А всех родов не разделит Талавск и каждому учтет за труд ловецкий, за ремесловый и за ратный, по чистым помыслам и справедливо, как должно островному уложе-нью5.
Жизнь Талавска строго подчинялась этой конституции вплоть до 90-х годов двадцатого века. Исключались лишь военные аспекты уклада, и в значительной мере утрачены были властные функции старейшин.
Тем, кто изучал Талавск, хорошо известно, что острова на границе России представляли собой большое рыбацкое военное поселение и что Талавск достаточно «прохладно» относился к Пскову, находясь с городом в условиях постоянной экономической войны. Можно было бы привести множество событий, связанных с этим обстоятельством, но здесь замечу лишь, что революция 1917 года и военная обстановка 1918 года практически разрушили экономику Талавска, так что к зиме 1918 года острова ожидал голод.
Попытаюсь описать обстановку того времени так, как она виделась местным жителям.
Революцию на островах встретили с равнодушием. Набожные, привыкшие к тяжелому труду рыбаки и местные купцы, пребывающие в трудах не легче рыбацких, более всего заботились о жизненных потребностях населения и о проблемах промысла. Кроме того, последние события на фронте беспокоили рыбаков тем, что в любое время по льду на острова могли пожаловать либо немцы, либо эстонцы6.
В середине ноября 1917 года купцы, продававшие рыбу в Санкт-Петербурге, привезли на остров газету, из которой рыбаки узнали, как советская власть собирается строить коммунизм. Затем пришла директива о необходимости избрания ко-
митета бедноты и путях утверждения советской власти на островах. Ян Залит, учитель министерской школы, принял на себя инициативу собрать общее собрание островных жителей и, сообразившись с мнением народа, провести перевыборы островного совета. Но на собрание пришли только 15 человек. Интересовались, будет ли власть бесплатно раздавать продовольствие и орудия лова. Залит объявил, что как продовольствие, так и все необходимое им имущество будет отобрано у купцов и поделено между всеми гражданами островов. В это никто из пришедших не поверил, но заявление учителя сильно встревожило старейшин, купцов и жерников (руководителей артелей). Они обязали священника Колосова собрать народ и на сходе решить, как жить дальше, а у Залита потребовали разъяснений по поводу его высказываний. Сход состоялся. На нем Ян Залит зачитал ряд декретов советской власти, которые островитяне внимательно выслушали, и постановили: «Комитет все-таки избрать, а учителя направить в город для того, что бы он более подробно разобрался, а затем рассказал народу о сущности советской власти».
Между тем промысел на островах разладился, прибрежные жители, по обыкновению помогавшие рыбакам выставлять невода, отказались работать в артелях и давать им лошадей, купцы, обеспокоенные грядущим разорением, не вложили денег в зимнее снаряжение и продовольствие. Магазины опустели, островам угрожал голод. Провели второй сход, на котором было решено направить Залита к товарищу Ленину за продовольствием.
Все, что смог Ян Залит, — это вытребовать в Петербурге десяток подвод с зерном, мукой и консервами. Распределить привоз между жителями не представилось возможным. В конце февраля на острова потянулись разрозненные отступающие отряды обездоленных и голодных бойцов с германского фронта. Островитянам пришлось делиться продовольствием с разбитой армией. Вот как рассказали об этих временах старики. «Ежедневно с островов выходили до тысячи рыбаков ловить рыбу удочками. Ее между семьями делили штучно. Купцы не продавали, а выдавали остатки запасов для содержания воен-
ных под расписки». Обращение в городской реввоенсовет с просьбой транспортировать раненых и обездоленных бойцов с островов в город осталось там без внимания. Военные, большей частью побросав оружие и боеприпасы, ушли на материк, другие же навсегда остались в земле Талабска. Сразу вслед за этими событиями на острове узнали, что немцы захватили город Псков, где их торжественно встретили горожане.
26 февраля на общем сходе Талабска было принято беспрецедентное решение. На остров никого не пускать, сражаться до конца за Царя и Отечество, несмотря на то, что царя уже не было, а под Отечеством можно было понимать только частицу земли в два с половиной квадратных километра на все три острова.
Рыбаки в очередной раз вооружились. Командование было поручено избранному военному совету. Отряд Верхнего острова должен был принять удар со стороны Эстонии, купеческий отряд закрывал направление со стороны Толбицы, а главные силы под командой бывших офицеров царской армии осуществляли контроль с Молговского южного направления. Ежедневно велись военные учения со стрельбой, отрабатывался порядок взаимодействия.
В начале марта конный немецкий отряд в несколько сотен появился у Талабска и предпринял попытку ворваться на остров с низкого южного берега. Плотный заградительный огонь рассеял наступавших, и, когда стало очевидно, что дальнейшее наступление вести бессмысленно, конники отступили. С Талабска же стрельбу прекратили и дали сигнал, что не будут препятствовать оставшимся в живых забрать убитых и раненых7.
Позже несколько раз видели с Верхнего острова эстонцев, численность которых не представляла угрозы для мощной островной обороны.
Наступила весна. Независимый вооруженный Талабск, подчиненный власти комитета и церкви, должен был обеспечивать выживание собственного народа. В идею Залита уже никто не верил, купечество и жерники требовали избрания иного состава комитета. Оккупационная власть Пскова прислала на
остров своего представителя. Ничего не требуя, тот на ломаном русском языке долго объяснял, что власти больше не будут захватывать Талабск, а будут вести с ним торговлю, мол, дело рыбаков ловить и продавать уловы. За добрую весть немца проводили до берега, чтобы тот не утонул по дороге на материк.
Острова принялись за работу. Рыбаки приступили к ловле снетка, купцы наладили снетосушильные заводы, открыли лавки.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31