Поиск по сайту

Белогвардейцы

полку, Семеновском, 2 Ливенском полку, 2 Темницком полку, 5 Островском»5.
Для решения всех вопросов, связанных с расформировани­ем Северо-Западной армии, была создана Ликвидационная ко­миссия. 5 марта 1920 г. комиссия заслушала доклад русского военного представителя генерала от кавалерии П.Н. Краснова о необходимости предъявления представителям иностранных держав в Ревеле протеста против закона о принудительных ра­ботах на лесных разработках, составленного в нарушение элементарных прав человека и распространяющегося, почти исключительно, на бывших чинов СЗА6. Ликвидационная ко­миссия рассматривала вопросы, связанные с удовлетворением содержания раненых и больных, находящихся на излечении в госпиталях, для чего Эстонскому правительству было пере­дано все имущество СЗА и 50.000 фунтов7.
В апреле 1920 г. Ликвидационная комиссия приняла реше­ние об ассигновании пособия фонду помощи сиротам и вдовам медицинских работников, погибших от сыпного тифа8.19 апре­ля того же года Ликвидационная комиссия обратилась в Коми­тет русских эмигрантов в Эстонии с просьбой принять от ко­миссии все денежные остатки с тем, чтобы деньги были бы обращены по усмотрению комитета на нужды беженцев, в пер­вую очередь для удовлетворения бывших чинов армии9.
Комитет русских эмигрантов по мере возможности оказы­вал северо-западникам материальную помощь. В фонде Коми­тета эмигрантов сохранились десятки прошений северо-запад-ников с просьбой об оказании материальной помощи. Приве­дем некоторые из них.
5 декабря 1920 г. в Комитет обратился корнет Конно-Егер-ского полка Сергей Николаевич Ивков. В своем прошении он писал: «Прошу не отказать мне в содействии получить возмож­ного обмундирования и также денежного пособия. С марта месяца сего года я занимался физическим трудом и теперь при наступлении холодов мое верхнее платье, а также белье при­шло в полную негодность. Ранения ноги и руки не дают мне возможность продолжить физический труд, работу же в поме­щении найти не могу и поэтому нахожусь в крайне бедствен-
ном положении. Все вышеизложенное могут подтвердить офи­церы моего полка полковник Бенкендорф и подполковник Зу­бов»10. На оборотной стороне прошения запись: «11 января 1921 г. 1 рубашку и 1 кальсоны получил».
29 декабря 1920 г. в Комитет поступило прошение поручи­ка Вознесенского полка Леонида Александровича Алексеева, в котором он писал: «Находясь в трудном жизненном положе­нии и не имея обуви, одежды и белья как лично для себя, так и жены и ребенка в возрасте 1,5 года, покорнейше прошу Вас не отказать мне в просимом»11. На обороте прошения: «1920 г. декабря 30 дня 1 мужские сапоги, 1 рубанку, 1 пальто, 1 плать­ице детское, детские сапоги, носки получил. Алексеев».
5 января 1921 г. капитан СЗА Николай Николаевич Харин писал: «Вследствие полученного мною ранения в стопу правой ноги и находясь на излечении в госпитале с 15 октября 1919 г. по 1 марта 1920 г., и за этот период времени не имел возможно­сти получить какое-либо обмундирование от полка, а также госпиталя, а даже пришлось лишиться последних собственных вещей. А поэтому прошу Комитет не отказать как мне, а так­же моей жене какого-либо обмундирования, а также теплого и нательного белья, средств же приобрести таковое не имею.
В настоящее время служу на Русско-Балтийском заводе в качестве сторожа, получая оплаты 800 мк. в месяц, имея на своем иждивении жену, которая работать вследствие последне­го периода беременности не может»12.
8 января 1921 г. Комитет зарегистрировал заявление капи­тана СЗА Александра Алексеевича Поташева. В нем он пи­сал: «Крайне нуждаясь в денежном отношении, белье и обуви, будучи 6 раз ранен: в грудь, голову, рот с выбитием 9 зубов, в ногу при большевистской войне я, потерпев известную труд­ность, вместо лечения в данное время работаю на лесопильном заводе в Балтийском Порту, чтобы кое-как прокормить себя, жену и 4-х месячного ребенка. Прошу не отказать в выдаче мне, жене и сыну, что-либо из обуви, одежды и белья как теп­лого, так и нательного, Я работаю на открытом воздухе, т.к. завод не приспособлен к работе. Все время приходится пере­носить и холод и сырость, отчего часто болею. Еще раз прошу
не отказать мне в прошении»13. На обороте прошения записа­но: «1921 г, января 24 дня 1 мужскую рубашку, 1 детскую ру­башку, 1 юбку нижнюю, 1 панталоны и 1 детскую вязаную фу­файку получил. А.Поташев».
В Комитет эмигрантов обратилась за помощью вдова под­полковника Надежда Оржеховская. Ее заявление поступило 27 января 1921 г. Она писала: «Мой муж умер от тифа в 1920 г., весной, и я с 2-мя малолетними детьми нахожусь в тяжелом материальном положении. Кроме того, у меня туберкулез лег­ких. Нет у меня ни одежды, ни обуви, ни белья. Я обращаюсь в Бюро К-та с покорнейшей просьбой ведать мне необходимое, т.к. за отсутствием одежды и обуви, я лишена возможности выйти на улицу»14. Комитет ей выделил 1 рубашку, 1 верхнюю юбку, 1 пару сапог, 1 пальто, 1 блузку.
Большое внимание судьбе северо-западников и русских беженцев уделяла периодическая печать. В качестве примера приведем выдержку из доклада отделения Комитета эмигран­тов «Русские беженцы в Изенгофском районе». «В Изенгоф-ском районе /Пюссио — В.Б./ в 1920 году оставалось более пяти тысяч беженцев. Ими были заполнены все помещения, какие только можно было занять. Там, где при нормальных условиях могло разместиться несколько человек, люди втискивались десятками. В лучших условиях оказались те беженцы, кото­рым удалось разместиться по хуторам и деревням. Скучен­ность людей в тесных помещениях вызвала массовые заболе­вания тифом и другими инфекционными болезнями. В это тя­желое время очень своевременно явилась помощь американ­ской миссии Красного Креста… И леса Эстонии втягивают в себя все новых и новых работников. Тут перемешались люди всевозможных профессий: наряду с крестьянином и рабочим за пилу и топор взялся бывший чиновник, учитель, офицер, свя­щенник и т.п. Торфяные разработки, разработки горючего сланца заполнились беженской массой оборванных, залитых потом и истомленных тяжелой работой людей… Такие тяжелые усло­вия жизни многим не под силу, и весной и летом часть бежен­цев и ееверо-западников потянулись в советскую Россию, не с легким сердцем, а со слезами и тяжелыми думами о неизбеж-
ных лишениях, тюрьме и даже смерти. Из 5850 человек бе­женцев, расселенных вначале в Изенгофском районе, в настоя­щее время осталось 1867 человек, остальная же масса частью разбрелась по Эстонии в поисках работы и теплого угла, час­тью уехала в советскую Россию…»15
В 1920 — 21 гг. численность северо-западников и беженцев значительно уменьшилась. Многие умерли от тифа в госпита­лях и лагерях беженцев, другие возвратились в Советскую Рос­сию, кто-то уехал дальше на Запад. По газетным сообщениям, на I июня 1921 г. в Эстонии оставалось 20000 русских бежен­цев, включая северо-западников17.
В последующие годы многие русские эмигранты выехали из Эстонии во Францию, Бразилию. В 1928-1929 гг. Комитет русских эмигрантов отправил на сельскохозяйственные рабо­ты и заводы во Францию 1500 человек и около 2000 эмигрантов собрались в ближайшее время покинуть Эстонию17. В начале 30-х гг. сотни эмигрантов выехали в Бразилию.
Помимо материальных трудностей больным вопросом для эмигрантов было их правовое положение и взаимоотношения с эстонскими властями. Острой была и психологическая трав­ма, нанесенная русским революционными событиями и Граж­данской войной. В одночасье они оказались за рубежом, вне своей национальной среды.
Русские эмигранты, оставшиеся в Эстонии, стали осозна­вать, что надежды на быстрое возвращение на родину нере­альны и надо устраивать свою судьбу в чужой стране.
В этих условиях особенно важной была культурно-просве­тительная деятельность разного рода обществ, объединений, кружков.
В 1920 — 30-х гг. возник целый ряд русских организаций в Эстонии, которые занимались культурно-просветительной и благотворительной работой.
После ликвидации Северо-Западной армии в 1920 г. вхо­дившие в ее состав студенты высших учебных заведений Рос­сии рассеялись по всей Эстонии в поисках заработка, и лишь немногим из них удалось сразу же поступить в Тартуский уни­верситет. Потребность в профессиональном объединении вы-
лилась в создание Общества русских студентов при Дерпт-ском университете. Устав общества был утвержден правлени­ем университета 3 ноября 1920 г.
Общество выступило инициатором созыва всеэстонского съезда русских студентов. Съезд состоялся в 1922 г., и мысль, высказанная там, о необходимости объединения русских сту­дентов, нашла воплощение в образовании Союза русских сту­дентов в 1924 г.

Самая подробная информация jarrett детская обувь на нашем сайте.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31

Этой темы так же касаются следующие публикации:
  • В Пскове проводится выставка , посвященная Красной армии
  • Россияне стали отдавать предпочтение люксовым моделям автомобилей
  • Золотое кольцо России
  • Псковская и новгородская губерния в годы первой мировой войны
  • Интересное