Из этого документа, несмотря на его риторику, ясно, что очередной грабеж части крестьянских хозяйств был санкцио­нирован по указке сверху. В частности, основанием для таких реквизиций стал декрет Совнаркома о конфискации и реквизи­циях имущества частных лиц в местностях, освобожденных от неприятеля, добровольно ушедших с белыми. Декрет был при­нят 16 апреля 1920 г. и опубликован в «Известиях ЦИК» № 71 за 1921 год. Что же касается «привилегированного положения» семей белогвардейцев по сравнению с другими крестьянскими семьями, то собранные комиссией данные этого не подтверж­дают.
Например, в списках по Палкинской волости (ныне терри­тория Палкинского района) указаны 54 деревни, в которых про­живали семьи участников белого движения. Изымали все, что было в крестьянском хозяйстве мало-мальски ценного: от изб и дворовых построек до домашнего скота, инвентаря, включая самовары, комоды, зеркала. В деревне Сараево, где таких се­мей оказалось восемь, было конфисковано 5 коров, 2 гумна, 4 клети, 5 поветей, 2 хлева, изба, амбар, 2 сарая, 5 коров, ло­шадь, 8 овец, одна свинья. В деревне Палкино у трех семей были изъяты одна изба, 2 амбара, 3 повети, овца. Всего же по волости изъято 7 изб, 34 амбара, 21 корова, 51 овца. Наряду с этим указаны семьи, в хозяйстве которых почти нечего было взять по причине их бедности. Так, у Александра Харлампиева из деревни Мальгино, Федота Федорова из дер. Дулово и у Па-хомовой Меланьи из дер. Шейкино было взято по одной овце. Одной овцой отделался от «конфискаторов» крестьянин дерев­ни Готово Степан Яковлев и то лишь благодаря тому, что его сын служил при белых фельдшером в соседней деревне Ершо-во. У крестьянина из дер. Мысе Александра Иванова за то, что два его сына служили в СЗА, помимо дома, сарая, одной овцы отобрали еще 15 семей пчел12.
Согласно этим спискам число мобилизованных в белую армию крестьян лишь немногим превышало количество тех, кто перешел на сторону белых добровольно, по собственному желанию. Учитывая то, что положение мобилизованного и доб­ровольца в белой армии ничем особенным не отличалось — у мобилизованного было немало возможностей избежать воен­ной службы, — можно с полной уверенностью сказать, что ос­новная масса псковских крестьян сознательно принимала уча­стие в Гражданской войне на стороне белых. Это подтвержда­ется также и многочисленными случаями, когда дезертировав­шие из Красной армии крестьяне потом служили по мобилиза­ции у белых и вместе с ними уходили в Эстонию.
Что же касается имущественного положения крестьян, служивших в белой армии, то, как показывает анализ списков по двум сельсоветам Палкинской волости — Веретинскому и Смолинскому, — на каждого бедняка здесь приходился один
середняк, и лишь одного из 20-30 можно отнести к богатым кре­стьянам. На основании этого можно сделать вывод, что имуще­ственное положение палкинских крестьян не имело существен­ного значения при их определении на службу в Белую армию.
В списках, составленных по Сидоровской волости, значи­лось около трех десятков деревень, где проживали «белогвар­дейские» семьи, в основном среднего достатка. Точных дан­ных о том, где находятся их родственники, служившие в белой армии, и живы ли они вообще, — не имеется. Только кое-где на полях встречаются пометки: «говорят», «по слухам». Из де­ревни Крапивенка Сидоровской волости согласно спискам доб­ровольцами в отряд Булак-Балаховича ушел 21 человек в воз­расте от 19 до 26 лет13. В этой волости в основном конфиско­вали скот: коров, лошадей, овец, свиней14. А список «белогвар­дейцев и их семейно-имущественного положения» по Пикали-хинской волости, наоборот, изобилует пропусками в графе «скот, недвижимость». Возможно, на учет были поставлены самые бедные семьи15. Это косвенно подтверждается и списками бе­логвардейцев, составленными в Докатовской волости, где в графе «имущество» у подавляющего числа семей поставлены прочерки16.
В списках, доставленных из Мелиховской волости, помимо прочего, тщательно прописано семейное положение «бежавших в белые банды и не возвратившихся до сего времени граж­дан», всего около ста человек. Семьи у них, как правило, боль­шие, по восемь-десять человек, у многих братья, сестры и малолетние дети—сыновья и дочери, по всему оставленные на попечение старших в семье. Так, у крестьянина деревни Воло-сово Павла Петрова, ушедшего с Белой армией в Эстонию, остались, помимо жены, брата, сестры, еще и пятеро детишек — четверо сынов, самому старшему из которых 10 лет, и годо­валая дочь. Согласно списку более шестидесяти крестьян За-боровской волости не вернулись домой из Белой армии, причем нередко по два-три человека из семьи. В таких семьях изыма­лось множество скота и надворных построек17.
Большие изъятия были сделаны также в крестьянских хо­зяйствах Большезагорской, Логозовской, Виделебской, Остен-
ской волостей. Обращает на себя внимание, что в Псковоград-ской волости, непосредственно примыкавшей к Пскову, поми­мо скота и хозяйственных построек много было изъято лесо­материала. Объясняется это, скорее всего, тем, что деревни, находившиеся близ Пскова, больше других пострадали от во­енных действий во время Гражданской войны, и им приходи­лось отстраиваться заново. У семей, чьи родственники служи­ли в Белой армии, отбирали и лес. Не брезговали брать и со­всем по мизеру: у Моисеева Морева — отобрали 12 штук «де­рева», у Каширина Петра — 15 деревьев. У кого не было лесу, брали пустыми избами, видимо, оставшимися после отъезда их родственников с белыми, а также вновь выстроенными при­делами, хотя их-то уж никак нельзя было считать «белогвар­дейской долей» крестьянского имущества. Кстати, для влас­тей не было тайной, откуда крестьяне Псковоградской волости брали этот лес. На заседании комиссии «по изъятию белогвар­дейского имущества» один из ее членов, представитель уезд­ного земельного отдела Корнильев, докладывал, что этот ма­териал крестьяне самовольно вывозили из лесу. Но комиссия решила закрыть глаза на этот факт — для нее был важен, преж­де всего, результат18.
Особенно крупные конфискации прошли в семьях талаб-ских рыбаков, чьи родственники принимали участие в Граж­данской войне и, прежде всего, в составе знаменитого Талабс-кого полка, которым командовал генерал-майор Б.С. Перми-кин. Всего на территории Залитской (бывшей Талабской) воло­сти, расположенной на трех островах Псковского озера — Та-лабском, Верхнем и — самом маленьком — Талабенце, прожи­вало немногим более 600 семей. Если учесть, что в исполко­мовских списках значилось почти сто семей, то выходило, что конфискации подлежало имущество примерно каждой шестой семьи на островах. Для сельской местности это очень высокий уровень участия жителей в Белом движении.
Списки белогвардейцев Залитской волости, подписанные волостным начальником, поступили в Псковский уездный ис­полком только в начале июня 1921 года. Согласно этим спис­кам из многих рыбацких семей ушли служить к белым не по
одному человеку — по два, а то и по три родственника. Из се­мьи Пенкиных служили в Белой армии сыновья Василий и Вла­димир, у Натальи Капкиной — Гавриил и Владимир, у Кушань-евых служили у белых трое сыновей, причем один из них — офи­цером. У Марии Цициной также трое ушли к белым — муж, Петр Федорович, и сыновья, Максим и Савелий. Одна жила в своей избе Александра Косынкина: муж ее, Яков Егорович, и два сына, Алексей и Иван, находились в Эстонии. Всего на ос­трове Талабске (тогда он уже носил имя большевика Яна За­лита, одного из виновников голода на островах летом и осенью 1918 года) в списке значилось свыше четырех десятков семей, члены которых служили в Белой армии19.
Были в списках талабчан семьи богатые, как, например, семейство городского старосты, купца Михаила Турцова, чей сын Иван служил в Талабском полку. У него имелся 2-этаж­ный дом, 2 амбара, хлев, конюшня, 2 снеткосушильной печи и 2 лодки. Двухэтажный кирпичный дом, амбар, хлев, комод и корова были во владении у Прасковьи Сметаниной, сын кото­рой Николай служил у белых. Двое других ее сыновей, Вла­димир и Василий, служили у красных. Но были и совсем бед­ные семьи. У Елены Уситвиной, чей муж Василий Иванович служил в Талабском полку, ничего кроме старой избы не было. Одной лишь избой, без комода и самовара — они обычно ука­зывались в списках конфискованного имущества, — владела и Степанида Агафонова. Ее сын, Иван Агафонов, ушел в Эсто­нию с Белой армией. К таким же малоимущим относились «белогвардейские» рыбацкие семьи Кушаньевых, Уситвиных, Аполевых, у которых также ничего, кроме изб не было. Ры­бак Митин Николай, уехавший с белыми в Эстонию, владел лишь половиной дома, а Прасковья Грошева, чей муж, Петр Грошев, одним из первых записался в Талабский батальон, вообще значилась в списках неимущей, — с нее и взять-то было нечего20.
Так что о классовом характере Северо-Западной армии, во всяком случае Талабского полка, говорить не приходится: в его составе были люди разных сословий и различного имуще­ственного положения.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31

Этой темы так же касаются следующие публикации:

В Пскове проводится выставка , посвященная Красной армии

Россияне стали отдавать предпочтение люксовым моделям автомобилей

Золотое кольцо России

Псковская и новгородская губерния в годы первой мировой войны